К москвичу подбежали двое половых, захлопотали, принялись усаживать гостя на место. Конфликт был улажен, и вскоре Анатолий Анатольевич принялся за второе блюдо.
А в это время в дверь «пятого-го нумера» скользнул Никита и протянул Гимназисту увесистый бумажник москвича. Гимназист отошел к столу, раскрыл портмоне, отбросил, не считая, пачку денег и взялся за записную книжку. Он перелистывал страницы, внимательно вчитываясь в написанное. Наконец, улыбнувшись, поманил Аркадия:
– Взгляни-ка, только фамилии губернских оптовых продавцов сахара и пара телефонов, – он протянул книжку Кадету. – А знаете, чей телефончик прописан первым? – лукаво улыбаясь, спросил подручных Гимназист. – Гэ-Пэ-У! И не просто дежурного, а самого Черногора! Зачем сахарному дельцу такой номер, а уж тем более жоржу?
– Получается, он легавый? – помрачнел Аркадий.
– Как есть черт мутной воды![95]– плюнул Яшка.
– Для пущей убедительности устроим ему разгонку[96], – проговорил Гимназист. – Ты, Никита, заплати Седому, пусть подбросит тувиль[97]под стол и – катим на хазу на Маркса, там объясню суть фидуции[98].
* * *
Около трех часов пополудни Анатолий Анатольевич направился в гостиницу «Республиканская» – отдыхать. У входа его остановил человек в военной форме и, козырнув, строго справился:
– Гражданин Воропаев, Анатолий Анатольевич?
– Я! – важно ответствовал москвич.
– Старший оперуполномоченный ГПУ Лобов! Пройдемте, гражданин, – безапелляционно скомандовал военный и схватил Анатолия Анатольевича за локоть.
– Куда? – вскричал Воропаев.
– В губотдел ГПУ. Вы арестованы за незаконную игру на бильярде и за сношения с преступными элементами, – сухо проинформировал Лобов.
– Что за чушь! Это ошибка! – побагровев, задергался москвич.
– Распоряжением начотдела Сухова вы препровождаетесь в камеру для допроса, – жестко отрезал опер.
Анатолий Анатольевич тяжело вздохнул, оглянулся по сторонам и, понизив голос, произнес:
– Я на задании, вы ошибаетесь.
– Не понял.
– Я – работник ГПУ из соседней губернии, вызван товарищем Черногоровым для проведения спецоперации. Мое поведение – часть плана, – хитро улыбнулся Воропаев.
– Не клевещите на товарища Черногорова, гражданин! – гаркнул Лобов и потащил «москвича» за локоть. – Вам не удастся отвертеться. Пройдемте!
– Поймите, я не клевещу! – упираясь, шептал Анатолий Анатольевич. – Подождите секундочку!
Оперуполномоченный остановился, а Воропаев принялся шарить во внутреннем кармане пиджака.
– Сейчас… здесь у меня.., в дырочке подкладки… булавочкой пришпилено… Вот! – он извлек помятую бумажку. – Читайте!
Лобов принял листок, развернул и прочитал:
– «…Настоящим подтверждается, что Курочкин Анатолий Анатольевич действительно является сотрудником ОГПУ N-ской губернии…» М-м, все правильно: печать, подпись.
Опер пожал плечами и козырнул:
– Виноват, товарищ, ошибочка!
– То-то! – важно фыркнул Анатолий Анатольевич, пряча бумагу в заветную дырочку. – Впрочем, вы не виноваты – задание мое весьма секретное. О нашем разговоре – молчок, слышите! А иначе – ух, доложу Черногорову!
– Буду нем как рыба. Разрешите идти? – вновь козырнул Лобов.
– Ступай, болван, – устало махнул рукой Курочкин-Воропаев.
* * *
С наступлением сумерек в кабинете Черногорова собрались трое. Зампред сидел в кресле, напротив – Гринев и «спецагент» Курочкин, он же богач и кутила Воропаев.
– Итак, подытожим, – говорил хозяин кабинета. – Вызвались играть мелкие жулики и некий Ристальников. Вы, Анатолий Анатольевич, показали, что располагаете большими деньгами. Возможно, и клюнет крупная рыба. По опыту прошлого известно, что Гимназист не гнушается обирать залетных шулеров. Так что играйте с Ристальниковым, а там посмотрим.
– За Ристальниковым установить наблюдение? – спросил Гринев.
– Не стоит. Вряд ли он налетчик. Его проверяли: сын графа, сирота, воспитывался в детском доме. Он игрок, но наверняка шепнет о том, что появился-де мужик при деньгах. Может статься, Гимназист и услышит.
– А если он Гимназист и есть? – предположил Курочкин.
– Пустое, – махнул рукой Черногоров, – слишком молод и чересчур на виду – в казино практически каждый вечер. Хватит о нем.
Зампред вперился взглядом в Анатолия Анатольевича:
– Ваша задача – проиграть, и пешком, заметьте, пешком пойти в гостиницу. Мы будем следить за вами. Если будут грабить – не кричите и не сопротивляйтесь, отдайте все деньги и ключи от номера, скажите, что в гостинице у вас денег намного больше. Изобразите крайнюю трусость. Все ясно?
– Вроде бы.
– Простите, у меня вопрос, – вступил Гринев. – Что делать с проигранными деньгами? Это же народные деньги! Изымать будем?
– Проведем облаву после ухода товарища Курочкина, благо Ристальников сидит до утра, изымем деньги и отпустим Парижанина.
– Так точно, – кивнул Гринев.
Черногоров вернулся к Анатолию Анатольевичу:
– Ведите себя раскованно, погорюйте по поводу проигрыша, напейтесь. Ребята Сухова вас подстрахуют.
– Да уж этот ваш Сухов! Действует быстрее, чем думает, – засмеялся Курочкин-Воропаев.
– Не понял, – чуть нахмурился Черногоров.
– Так, ерунда. Ваш Сухов и вправду принял меня за мошенника и послал сотрудника арестовывать, – похохатывал Анатолий Анатольевич.
Черногоров и Гринев недоуменно переглянулись.
– Расскажите подробнее, – твердо сказал зампред.
– Ох, иду я около трех в гостиницу. У дверей останавливает оперок, секундочку… Лобов его фамилия, да! Так вот, этот Лобов и предлагает мне пройти для допроса, прямо-таки тащит. Я смеюсь себе, понимая, что он, дурило, ничегошеньки не знает о моем задании. Вижу – дело плохо, может и арестовать, продержать в «предвариловке» до ночи и сорвать операцию. Я ему – мандат под нос, он вытянулся, извинения, конечно, принес и был таков! – Курочкин удовлетворенно улыбнулся.
– Ка-акой Лобов? Идиот! – бешено взревел Черногоров, но тут же взял себя в руки и ледяным голосом добавил: – Нет у меня никакого Лобова, дурак.
Анатолий Анатольевич побагровел и беспомощно поглядывал то на Черногорова, то на Гринева.
