– Как так нет? – выдавил Курочкин.
– А так, – горько усмехнулся Черногоров и, поднявшись, прошелся по комнате. – Облапошили тебя, осла, бандиты, как последнего фраера. – Зампред вплотную приблизился к Курочкину. – Кто тебе, болвану, велел мандат показывать? Я же приказал: все личные вещи сдать!
– Я-я оставил… на всякий случай, – бледнея, лепетал Курочкин.
– Ты погляди на него, а! – расхохотался Черногоров и вдруг набросился на Гринева. – А ты кого вызвал от Исаева, отвечай!
– Просил Исаева прислать человека, сведущего в картах или бильярде. Он и прислал с рекомендациями: товарищ Курочкин – чемпион своей губернии…
– Садись, – вздохнул зампред. – Чемпион!
– В хозчасти ГПУ, – подпрыгнув с кресла и вытягивая руки по швам, отвечал Курочкин.
– Эх, Гринев! Он же из хозчасти, он даже не оперативник! – сокрушенно покачал головой зампред и отошел к окну.
– Операция отменяется. Курочкин отправляется в свою губернию, чтоб глаза мои его не видели. Свободен!
Черногоров дождался, пока Курочкин, пятясь и кланяясь спине зампреда, исчез за дверью и повернулся к Гриневу:
– Первое: оперусиление снимаем, режим службы обычный, передай то же самое для угро. Пусть станет тихо. Второе: создадим специальную группу для разработки Гимназиста. Группа начнет собирать информацию. Подготовь кандидатуры по составу. Третье: крути подельников Басманчика и бери его самого, проверяй связи с Фролом и общие дела. И последнее: собери подробнейшее досье на биржевиков – Татарникова, Сосновского, Шульца, Жихарева. Проверь их биографии, связи и делишки. Работа по сбору данных, Паша, трудная и длительная, но другого выхода нет: Гимназист – противник достойный, его кавалерийской атакой не возьмешь.
Глава XXV
– Ба-ба-ба! Какая встреча! – радостно вскричал Вихров, останавливая на улице Лютого.
– А-а, это вы, Александр, приветствую! – отозвался вождь губернских символистов.
– Чаю, к Меллеру на премьеру спешите? – поинтересовался Вихров.
– Туда, – кивнул Лютый.
– И я, знаете ли, двигаюсь в том же направлении.
Лютый взглянул на карманные часы и предложил:
– До начала представления – добрый час, может, примем по кружечке? – Он указал в сторону пивной «Дружба».
– Почему нет? С удовольствием!
Представители противоборствующих литнаправлений направились к заведению. Там, в пропахшем кислым духом помещении, им предложили янтарное пиво в пудовых кружках и различные закуски.
– Дайте-ка нам леща, – давал указания Лютый, – да поувесистей, волжского. Имеются у вас такие?
– Исполним в лучшем виде, доставим наижирнющего, – поклонился половой.
Лютый глотал пиво, словно путник воду в высушенной солнцем пустыне, – жадно, ненасытно. Вихров пил маленькими глотками, наслаждаясь напитком и посасывая кусок восковой спинки леща.
– А и вертихвост этот ваш Меллер! – приступая ко второй кружке, бросил Лютый. – Всюду он старается успеть – и стишок накропать, и фильму сгондобить.
– Наум – натура тонкая, многогранный талант, – лирично заметил Вихров и отщипнул от лещины сладкое ребрышко.
– Что до меня – так я человек консервативный, – продолжал Лютый. – М-да, я тут вот поэму отважился начать.
– О-о! – протянул Вихров.
– Не удивляйтесь. Подошла, брат, пора зрелости. Мне ведь скоро тридцать пять шарахнет. Символично!
– Угу! – согласился Вихров, погружая губы в пену.
– Напишу о социалистической стройке, о героизме рабочих. Актуально и не посмеют не напечатать!
– Не осмелятся, – заверил Вихров. – А я, видите ли, приступил к повести. Да-да. В центре действия – поэт, революционный трибун, окруженный трагизмом неразделенной любви к девушке. Не менее, скажу я вам, актуально, особенно в юмористической форме.
– Пишите, брат, пишите! Потомки разберут, что актуально, а что нет, – кивнул Лютый.
* * *
Утолив жажду, литераторы продолжили путь к «Дому художеств».
Войдя в двери, они увидели Меллера, встречавшего гостей.
– Ты, Наум, нынче словно ангел! – тряся руку Меллера, пошутил Вихров, кивая на его белоснежную тройку.
– А важен-то, важен! Будто батюшка, только что назначенный на приход, – получая Меллера в свои объятья, пробасил Лютый. – Дай-ка я тебя обниму. Поздравляю от души!
Меллер кряхтел и отдувался в крепких объятьях Лютого.
– Спасибо, прошу в зал, – освободившись, выдохнул он.
В зале два распорядителя с красными повязками на рукавах усаживали публику.
– Ух ты! Человек двести, почитай, пришло, – заметил Вихров.
– М-да, народишку навалило порядочно, – кивнул Лютый. – Вон справа – ваши ребятки, имажинисты.
К ним подскочил распорядитель, испросил приглашения и определил Лютого в пятый ряд, а Вихрова – в восьмой.
– Э-э нет, товарищ! Мои соратники, как я погляжу, расселись поближе, – не согласился с указанием паренька Вихров.
– Которые ваши? – спросил распорядитель.
– Так вот же, взгляните: Будков, Кошелев, Левенгауп, – Вихров ткнул пальцем в сторону имажинистов.
– Саня, вас посадят к критикам! – подмигнул ему Лютый.
– Да ну вас! Мне к своим надобно. Товарищ, вышла ошибка, я непременно должен сесть со своими, во-он в том ряду! – обиженно произнес Вихров.
Распорядитель заглянул в блокнот:
– У товарищей Кошелева и Левенгауп шестой ряд… Эге! Не беда, поменяетесь частным порядком, – махнул рукой паренек и отошел к новоприбывшим гостям – стройному молодому мужчине в новеньком костюме и элегантной темноволосой девушке.
– Ну что, пересадили? – справился у Вихрова Лютый.
– Как же! Говорит: меняйтесь частным порядком, формалист, – буркнул Вихров и поклонился вновь пришедшим. – Добрый вечер, Андрей!
– Кто такие? – поинтересовался Лютый.
– Приятель Наума, Рябинин, один из начальников с «Ленинца»… Да он бывал у нас в «Музах», забыли?
– Не припоминаю… А девушка с ним весьма… м-да, импозантная! – провожая глазами Полину, проговорил Лютый.
– Лично не знаком. Она подруга Левенгаупихи, кажется, дочь кого-то из… – Вихров указал пальцем в потолок.
– А-а, – открыл рот Лютый. – Кесари к кесарям, а мытари к мытарям.
