– Весьма рад. Позвольте и мне представиться: Анатолий Анатольевич, – он склонил голову.
– Польщен.
– А не сыграть ли нам, господин вы мой Аркадий, на бильярде, в «американочку»? – неожиданно предложил Анатолий Анатольевич.
– Извольте, только по маленькой.
– Уж как прикажете.
Они поднялись и направились в бильярдную.
– Какова будет ставка? – спросил Аркадий, выбирая кий.
– Не представляю, – раздумывал Анатолий Анатольевич. – В Москве мы режемся по пять червонцев…
– Начнем с одного – я играю неважно. Разбивайте!
Ристальников играл неплохо, но не ожидал партнера столь слабого. Анатолий Анатольевич то ли был пьян, то ли столичные друзья убедили его в высоком уровне игры, а может, он и заманивал партнера на более крупную ставку. В результате партию москвич проиграл. Аркадий принял червонец и предложил сыграть «на квит».
– Тогда уж сыграем две партии, – развел руками Анатолий Анатольевич.
Ристальников согласился.
Столичный гость проиграл и «квит», и «решающую», заказал коньяку и предложил сыграть еще три партии, но уже по двести рублей. Повышение ставки он объяснял стремлением «дать бой». Аркадий вновь согласился.
Очень быстро Анатолий Анатольевич проиграл все партии. Сделавшись багровым, он махнул рукой и крикнул, что уж теперь Аркадия точно не отпустит и предложил «три решающие» по тысяче. В подтверждение своих твердых намерений москвич извлек из кармана пачку банкнот, в которой, по прикидке Аркадия, находилось не менее десяти тысяч.
В дураков Ристальников не верил, хотя иногда такие и попадались. За свои девятнадцать лет он побывал в игорных домах Ростова, Москвы, Киева; сыграл тысячи партий в карты и на бильярде и был очень опытен. «Что-то не так! Чересчур все просто, – насторожился Аркадий. – Тут попахивает гоголевскими „Игроками“. Заманивает!»
– Я еще не решился играть по столь высокой ставке, – ответил он на предложение. – Прошу меня извинить, вернусь через минуту.
Аркадий поклонился и прошел к уборной. По пути он позвал администратора:– Семен Николаевич, припомните, кто вчера был из городских «промышленников»?[91]
Главный администратор казино, высокий и важный Семен Николаевич Димашин, задумался:
– Момент, Аркадий Сергеич…
– Сапфиров, Насека, Лопотун… – нетерпеливо перечислял Ристальников авторитетнейших игроков города.
Администратор покачал головой:
– Маститых не упомню… Нет, вчерась не было, точно.
Аркадий сунул администратору «красненькую» и вернулся в бильярдную.
«Ясно, отчего москвич не сыграл с Кнышем и прочими, ждал, хитрец, верного куша. Уж наверняка предложит после ставки в тысячу сыграть по пять „косых“[92]. Он, видно, тертый калач!»
– Подумал я, Анатолий Анатольевич, о вашем предложении, – сказал, подходя к москвичу, Аркадий.
– И как? Решаетесь?
– С превеликим удовольствием, но… не сегодня. Не имею средств. Предлагаю сыграть завтра три партии со ставкой в пять тысяч, – выпалил Ристальников.
Анатолий Анатольевич почесал потный лоб и ответил:
– Ну, по пять – так по пять. Будь что будет. По рукам!
Москвич пригласил партнера пойти в ресторан и «подкрепиться». Аркадий вежливо отказался и откланялся «до завтра».
Он вышел из казино и подошел к стоящему в ожидании ездока лихачу.
– Как звать?.. Впрочем угадал – Терентий. Вот что, Тереша, есть дело на «полкуска»[93].
Терентий кивнул.
– Как выйдет из казино толстый мужик в зеленом, не поленись, проследи, где он остановился. Случись, что он возьмет другой экипаж, – договорись с собратьями. Согласен?
– Исполним, как прикажете, Аркадий Сергеич! – крикнул Терентий.
– Я еду в «Балаклаву», дождусь тебя там, спросишь обо мне Прова.
* * *
Около четырех часов утра в мертвецки пьяном, утопающем в табачном дыму «Балагане» появился Терентий. Он рассказал одиноко сидящему в кабинете номер три Аркадию, что толстяк живет в гостинице «Республиканская», снимает «люкс» на втором этаже.
Получив заработанные пятьдесят рублей, Терентий удалился.
Черным ходом Аркадий вышел во двор, кликнул извозчика и поехал домой.
Глава XXIV
Следующим днем на постоялом дворе «Рябинушка», в «пятом-ом нумере», что в галерее, собрались старые знакомцы – Кадет, Никита и Яшка Агранович.
Сквозь щелку в полуприкрытой двери они наблюдали за обеденной залой.
– Арканя, который? Жирный? – спросил Кадета, поднимая голову вверх, Яшка. Он сидел на корточках, над ним стоял сосредоточенный Ристальников, позади примостился Никита.
– Да, толстяк в зеленом, – отозвался Кадет. – Сбегай, да запусти в дело Седого.
– Погоди, Аркаша, – тронул его за плечо Никита. – Атаман хотел взглянуть на твоего залетного.
Он удалился в соседнюю комнату и вернулся с Гимназистом.
– Ну что, явился московский? – отстраняя Кадета от щели, спросил главарь.
– Жрет, – коротко пояснил снизу Яшка.
С минуту Гимназист разглядывал поглощающего гороховый суп Анатолия Анатольевича, затем медленно произнес:
– Не нравится мне он.
– В натуре, противный боров, – поддакнул Яшка.
– Не в «портрете» дело – слабовато тянет на законного жоржа[94].
– Что именно настораживает? – спросил Аркадий.
– Ногти. У фартовых столичных «промышленников» ноготки холеные, шлифованные, что у барышень.
– Вот атаман! Вот зыркнул, так зыркнул! – засмеялся Яшка.
– Никита, запускай-ка, дружок, потрудиться Седого, – распорядился Гимназист.
Налетчики отошли от двери, Никита вышел в галерею и спустился в обеденную залу.
Минуты через три меж столов показался Славка Седой, вор-карманник, зафрахтованный Никитой пару часов назад и ожидавший на улице своего выхода. Седой изображал пьяного в стельку рабочего. Он пошатывался, натыкался на столы и, казалось, еле держался на ногах. Проходя мимо Анатолия Анатольевича, Славка зацепился ногой за ножку стула и повалился на широкую грудь москвича. Анатолий Анатольевич резко вскочил, отбросив вялое тело Седого на пол. Славка извинился и отполз в сторону.
