без шапки!
– Сильно? – Понимаю, что голос дрожит от волнения.
– Что сильно? – непонимающе переспрашивает женщина.
– Заболел. Никита в смысле.
– Ну грипп, кажется. Отправила к нему своего врача с утра, но этот упрямец выгнал ее, представляешь? Лечиться не хочет.
Думала недолго. Точнее, совсем не думала. Все мозги напрочь отшибло.
– Давайте отвезу, – решаю я, поднимаясь. – А вы отчеты спокойно доделаете.
– Не знаю, – неуверенно тянет Ева Игоревна. – А тебе точно не сложно?
– Не сложно. Мне самой в аптеку нужно, так что убьем одним выстрелом двух зайцев.
– Ой, солнышко! Ты очень выручишь! – Она обнимает меня и тут же сует в руку записку со списком лекарств. – Здесь все, что нужно. Адрес пришлю сообщением. И вот еще – тут ключи и карточка.
А дальше я вылетела из редакции с такой скоростью, словно за мной адские гончие по пятам гнались. В аптеку, потом на такси в другой конец города и после около двадцати минут просто искала вход в огромный многоквартирный дом. Район элитного класса, с кучей домофонов, переходов и дверей, которые непонятно куда вели. Видимо, Никита успел переехать в другую квартиру. Потому что этого места я совсем не помнила. Какие-то неправильные тут парадные, совсем не питерские.
В итоге нашла нужную, поднялась на лифте на двадцать пятый этаж, вставила ключ в замочную скважину и провернула его несколько раз по часовой стрелке.
Но даже и дверь открыть не успела, как она распахнулась и на меня обрушился злой рык Тарасова, по-другому не назовешь.
– Сказал русским языком – никакие врачи не нужны! – кричит он, но смотри на меня и зависает. – Ты?
– Я, – киваю. – И я обязательно уйду, но только тогда, когда ты ляжешь в постель и выпьешь все лекарства.
– Кажется, точно грипп, – тихо говорит Тарасов и молча исчезает в квартире. Мне остается только идти следом. – Уже галлюцинации начались.
В огромной квартире Тарасова можно было бы запросто заблудиться при желании. «Скромное» холостяцкое жилище представляло собой двухуровневые апартаменты в классическом стиле лофт.
На первом этаже располагался кухонный гарнитур, шкафы с книгами и статуэтками из супергеройской вселенной (мальчики такие мальчики!), чуть дальше полукруглая барная стойка. По центру помещался огромный черный рояль, который Ник, кажется, использовал в качестве дополнительной барной стойки. А сквозь панорамные окна открывался прекрасный вид на город.
Это чисто по-питерски – восхищаться крышами домов и шпилями соборов. Когда мы с мамой только переехали в город на Неве три года назад, то я откровенно не понимала красоты культурной столицы родной страны. Ужасные дороги, километровые пробки, жуткие старые дома в центре и на окраинах. Навевают воспоминания о романах Достоевского.
Но спустя несколько месяцев поняла, что люблю Петербург всей душой. В каком городе мира еще вы встретите кофейню на каждом шагу в самом неположенном для этого месте? Казалось, раньше просто не пила кофе. Здесь сама атмосфера пропитана волшебством, романтикой, нежностью. Даже дождь имеет особенную прелесть.
Так что вид был замечательный. Прекрасный. Лучший.
Никита развалился на большом кожаном диване перед широкой плазмой и был полностью погружен в игровой гоночный симулятор. Носом шмыгал, но интерактивную баранку крутил, словно настоящий гонщик «Формулы-1».
На второй этаж вела металлическая черная лестница, правда, ступени бы выполнены из дерева, но тоже темного. Будто воздушная, парящая в воздухе. Казалась сравнительно безопасной, но с моей панической боязнью высоты я бы не рискнула тащить Ника в спальню.
– Тарасов, – заслоняю собой экран. – Ты как ребенок. Выпей лекарства и спи.
Наверное, ему было настолько фигово, что он и слова мне не сказал. Закинулся таблетками и даже улегся на диван, а потом и вовсе засопел в обе дырочки.
Я накрыла парня тонким одеялом и дотронулась ладошкой до лба. Горячий. Настолько, что даже кожу обжигает. А волосы мокрые, да и сам весь тоже. Умудрился заболеть прямо перед учебой.
Сделала ему компресс и попыталась занять себя хоть чем-нибудь. Сварила куриного супчика. Сама есть не стала, а вот Тарасова точно придется заставить. Потом сходила в ближайший магазин за замороженными ягодами для морса. Мама всегда готовила его в детстве, когда я болела.
На часах уже стукнуло одиннадцать вечера, а Ник до сих пор спал мертвым сном. Решила еще полчасика посидеть и ехать домой на такси.
Устроилась в кресле-качалке с чашкой кофе и любимым блокнотом. Он всегда у меня был с собой на случай, если захочется в дороге порисовать. Сама не поняла, как окончательно расслабилась и уснула сладко-сладко.
Пять минут и пойду…
Проснулась от громкой музыки. Сердце в груди подскочило, заметалось, а я откровенно не понимала, что происходит. Блокнот и карандаш валялись на полу, весь первый этаж залил ослепительный белый свет.
Стоп. Это что, утро? Проспала всю ночь? О, господи, нет! Мда… ну ты даешь, Мира.
Я подорвалась с места, бросила плед на кресло и кинулась в прихожую, незамедлительно врезавшись в твердую преграду на своем пути. Со всей дури корпусом впечаталась в Ника. А какого кренделя он вообще поднялся с постели?
– А ты почему не в кровати?
– А ты?
Что?
– В смысле, как ты здесь оказалась, Князева? – Он отодвигает меня в сторону, направляясь в зону кухни.
До меня запоздало дошло, что он только после душа. Еще влажный, капельки воды стекают по волосам и по идеальному телу. Он в одном полотенце, обернутом вокруг бедер.
Мама моя, это слишком!
Сглотнула, пытаясь избавиться от безумного желания смотреть на него до бесконечности. против воли взгляд от него оторвала.
– М-м, компот, – раздается голос Ника. Он почти залпом умудряется осушить весь графин. – Пить хочется жутко. Вкусно, кстати. Мама такой делала в детстве…
– Там еще суп есть. Ты ешь, лечись, а я пошла. Лекарства на журнальном столике.
– Ты не ответила. – Тарасов опирается о барную стойку. – Откуда ты взялась в моей квартире?
– Ева сказала, что ты заболел, и попросила приехать. – Пожимаю плечами. – Лекарства привезти.
– Ясно. Ева, значит.
Принялся слишком быстро поглощать суп, а потом все запил большой кружкой кофе.
Неловкость между нами достигла немыслимых пределов. Мне хотелось с ним поговорить? Наверное. Но я просто не знала, как сказать, что спросить, с чего начать.
– Как себя чувствуешь? – наконец выдавливаю я из себя.
Браво…
Глупее вопроса придумать сложно. Банально до ужаса.
– Прекрасно. – Проходит мимо меня прямо к лестнице, ведущей на второй этаж. – Вырубай материнский инстинкт, Князева.
Нас прервал телефонный звонок. Мой, кажется. Куда я телефон вчера запихнула?
– Минутку. – Бросившись в прихожую, выудила смартфон из рюкзака. – Алло!
– Фух, Князева, у меня точно инфаркт с тобой
