Раньше… раньше я не решалась.
— Дёму с собой возьми. Всё равно увяжется.
— Возьму. Вместе веселее будет.
И не так страшно. Одно дело знать, а другое… другое — увидеть…
— И вот ещё. Держи.
Директор лезет в карман и протягивает мне несколько купюр. Смотрю на деньги и растеряно моргаю.
— З… зззачем? У меня есть.
У меня правда есть. Я копила. Нам выдают ежемесячно по шестьсот рублей. Кто-то в город ходит, мороженое покупает или сигареты. Валерий Иваныч гоняет, но ребята в подвале умудряются.
— Цветы купишь. Бери, Аза, и иди, давай. Не отвлекай.
Он по-доброму машет руками, утыкаясь носом в бумаги, раскиданные по всему столу.
Кстати, да. Здесь меня зовут «Аза» или, как директор, «Азиком». Старое имя осталось за воротами приюта. А когда мне исполниться восемнадцать, я еще и фамилию решила поменять. В память о дедушке. Я уже узнала, так можно. От папы отчество, от дедули фамилия. И имя сокращу до «Азы». Красиво же звучит?
Когда выйду отсюда, начнётся новая жизнь. Я, конечно, не смогу поступить в институт, но найду работу и начну откладывать на учебу. Мы с дедом вдвоем мечтали. Теперь я одна, но исполнить его желание просто обязана.
— Узнал?
Дёма и моя новая подруга Маша ждут у кабинета.
— Ага. Завтра поеду.
— Ты со мной?
— Конечно. Ты сомневалась?
— А ты, Маш?
— Я это… не поеду, здесь останусь. Но ты привезешь мне шоколадку.
— Даже две.
— Ловлю на слове.
У Маши любовь с новеньким парнем. Он попал из распределителя десять дней назад. Говорят про любовь с первого взгляда. Вот у них она самая. Все заметили, как Дима смотрел на неё. А потом просто сел рядом в классе. И так и остался.
Я рада за них. У них… у них взрослые отношения уже. Только это огромный секрет. Им обоим по восемнадцать. Они в детдоме до выпускного, а потом сразу поженятся и уедут в родной город Димы. Там у него квартира осталась от родителей. И младший брат. Их в разные приюты отправили. Дима из-за этого ночами спит плохо, скучает по младшему.
Идем нашей маленькой компанией на улицу. Уроки начнутся через час, а зарядку мы втроем пропустили.
А нет, вчетвером. Вон на скамеечке Димка ждет свою ненаглядную.
— Классные они, да?
— Очень. Маше повезло.
— Ты грустная. Из-за завтра? Волнуешься?
— Очень, если честно. Знаешь, так у меня в голове пока сложилось, что дедушка в больнице как будто. Выздоровеет и заберет меня. А когда увижу…
— Иллюзия самообмана.
— Что ты сказал?
— Иллюзия. Пока не видишь собственными глазами - не осознаешь всей правды. Я через это проходил уже. Тоже всё ждал. Долго-долго ждал. Мне ведь, как и тебе, не удалось попрощаться. И я потом понял, что так и надо было. В первое время надежда дает силы жить. Потом понемногу привыкаешь и можно уже посмотреть правде в глаза.
Дёма говорит сбивчиво, проглатывает буквы, но я очень чётко понимаю все его слова.
— А это кто?
У ворот тормозит шикарная машина. Чёрный блестящий кузов, яркая синяя полоса по всему боку.
Сердце пропускает один удар, второй, а потом начинает биться где-то в горле.
Меня шатает, когда дверь открывается. Хватаюсь рукой за друга и судорожно глотаю воздух.
— Азик? Эй!?
38.1.
Артём.
Просыпаюсь от громкого стука в окно. Лупит то ли снег, то ли дождь. Погода непонятная, небо серое и унылое. Оно вообще унылое с того дня, как меня лишили личного солнышка. Я уже стал забывать, каково это — греться в любимой улыбке, вдыхать аромат ванили. Всё забывается и это тоже. Единственное богатство, которое я храню — наши общие воспоминания. Совместные моменты. До секунды помню всё. Помню улыбки, жесты. Помню поворот головы, удивленно приподнятые брови. Помню закушенную губку и горящие от ожидания глаза. Мурашки по коже помню… если подуть на шейку, она так смешно начинает ёрзать и краснеть…
Растираю рукой грудь. Врач лечащий считает, что перелом ребер все еще дает о себе знать. Но только я понимаю, что это сердце болит. Болит от тоски. От любви. От разлуки с моей девочкой.
Хромая подхожу к окну и понимаю, что больше ждать просто не могу. Не могу и всё.
Роюсь в тумбе, где сложена вся мелочь. Олеся не стала забирать домой содержимое карманов, которое отдали врачи, и высыпала в итоге в ящик. Мол, сам разбирайся. Сейчас я среди накопившегося за это время хлама ищу ключи от своей тачки. Без помощи друга пока не обойтись, поэтому, прервав занятие, строчу сообщение Костяну с просьбой приехать в больницу за ключами и пригнать машину. Он напоминает, что запасные ключи у него есть. Точно. Я же сам ему оставлял. Тем проще.
Перебираю по инерции вещи, вытаскивая то, что не понадобится. На покрывало выпадает колечко, купленное накануне боя. Колечко, которое так и не попало на тонкий пальчик.
Сначала хочу убрать в карман, но потом, повинуясь порыву, снимаю с шеи цепочку и цепляю кольцо на неё.
Сразу после утреннего обхода в палату заходит друг. В руках объемный пакет.
— Костян, здесь на убой кормят, хватит жрачку таскать.
— А это не жрачка.
Вытряхивает содержимое на койку. Толстовка, джинсы, кроссы.
— Продуман. Спасибо!
— Я же правильно понял? Хочешь свалить?
— Да.
— Совсем или…?
— Заехать надо в пару мест.
— Помощь?
— Пока сам.
Переодеваюсь в свои вещи. В очередной раз радуюсь, что воду в багажнике запасной комплект одежды. С тех пор, как мы начали встречаться с Кнопкой, вечера мои заканчивались неожиданно: мы могли поехать после школы гулять, к ней делать уроки, и закидывать по утрам сумку с одеждой стало уже привычкой.
— Подбросишь меня?
— Конечно. Ты сам как?
— Не знаю. Не спрашивай.
За эти недели Фёдоров повзрослел. Осунулся, между бровей залегла складка. Он теперь постоянно хмурит лоб. Видеть друга таким непривычно, но жизнь не стоит на месте. Мы все меняемся. Нам всем досталось за эти дни. Как—то так совпало.
— Был у её родителей?
— Да, был. Мать послала далеко и надолго. Ментами пригрозила. Данчик через своих узнал, что из города она улетела. Во Владик. У неё тетка там живет.
