гончар вращал его и мог работать с глиной на равномерно кружащемся верхнем кругу уже обеими руками.
Статистики, обследовавшие гончарные промыслы в начале XX века, выделяли четыре типа гончаров: с ручным гончарным кругом и простейшей обжиговой печью в яме со сводом из разбитых горшков; с ножным кругом на деревянном веретене и ямной печью с кирпичным сводом и дымоходом; с ножным гончарным кругом с тяжелым маховиком-гончаком и печью, подобной предыдущей; с ножным гончарным кругом на железном веретене и кирпичной печью с трубой.
Глина для гончарных изделий не всякая подходит. Нужна глина жирная, но не слишком, иначе изделие в горне при обжиге треснет. Но и не тощая, иначе изделие просто рассыплется. Так что гончары накопанную на глинище глину перемешивали в нужных пропорциях с песком и затем тщательно месили ногами. А предварительно куча накопанной глины должна была зиму пролежать на морозе, чтобы комья рассыпались.
Однако черепок деревенского горшка пористый. Это оттого, что частицы глины слишком велики, а жар в крестьянском горне, а тем более в русской печи, где обжигали горшки, слишком слаб. Если налить в горшок воду, то через какое-то время, огладив его ладонью, можно почувствовать, что он как бы вспотел: мельчайшие частицы воды просочились через поры. Воды-то не жалко. А вот такой горшок под щи или кашу через какое-то время отмыть будет невозможно: жир впитается в поры. Чтобы этого не происходило, посуду покрывали поливой – делали на ней тончайшую стекловидную пленку. Например, можно посыпать посудину перед обжигом обычной поваренной солью, она сплавится и даст зеленовато-желтоватую поливу. Но соль тогда была дорогой, да и неважный это материал для поливы. Обычно гончары пользовались окисями металлов, например окисью свинца. Большей частью полива была зеленая – получалась муравленая посуда. Были поливы и других цветов. Поливная посуда не пачкается и довольно красива. А чтобы она еще более привлекала взгляды покупательниц на ярмарке, посуду эту часто расписывали: по красной глине горшка или чашки наводили жидко разведенной на воде глиной других цветов – белой, зеленой, синей (цвет глины зависит от того, окислов каких металлов в ней больше – меди, железа, хрома и т. д.). Эта жиденькая краска впитывалась в поры и обжигалась вместе с посудиной. Такое украшение называется ангобом, ангобной росписью. Можно было налепить на стенки посудины какой-нибудь простенький орнамент из глины, например цветочек или петуха, а можно было просто при вытягивании горшка на кругу навести заостренной палочкой несколько кольцеобразных или извилистых бороздок.
Но были и более затейливые способы украшения глиняной посуды – лощение. Музейные работники хорошо знают чернолощеную керамику: такой горшок глубокого черного цвета как бы отливает металлическим блеском цветов побежалости. Производство такой посуды было надолго забыто. Правда, сейчас некоторые художники-керамисты делают попытки его возрождения, а прежде даже писали, что будто бы секрет изготовления чернолощеной керамики забыт. Но это – обычное журналистское преувеличение: уж очень любит журналистская да писательская братия писать о секретах. А секрета никакого и нет. Все зависит от топлива, использовавшегося при обжиге. Если гончар хотел получить черепок чистого цвета, он пользовался осиновыми дровами: осина не коптит при горении, а пламя от нее высокое, хорошо омывающее обжигаемый материал. А если хотели получить черный черепок, пользовались еловыми или пихтовыми дровами: смолистые породы сильно коптят. А потом оставались сущие пустяки: посудину с въевшейся в поры копотью долго-долго натирали пучками хвоща, известного всем древнейшего растения, растущего на песчаных почвах и напоминающего миниатюрные елочки. И через многие часы этого лощения горшок приобретал такой вид, как будто он отлит из неизвестного черного металла.
Семья крестьянская большая, а гончар один. Ну, двое-трое, если есть взрослые сыновья (это была мужская работа, в деревне работы строго делились на мужские и женские). А остальные что же, смотрят, как хозяин работает? Как бы не так! И вот из остатков глины ребятишки да старики стали лепить маленькую игрушечную детскую посудку да затейливые свистульки в виде птичек, зверушек, человечков. В тулове игрушки палочкой проделывали несколько ходов – лады, так что на такой свистульке можно было даже наиграть незатейливый плясовой мотивчик. Глиняный музыкальный инструмент, окарина, хорошо известен музыкантам.
Глиняная игрушка очень древняя. В Москве, в Музее изобразительных искусств, можно увидеть беотийские игрушки еще IV века до нашей эры! И в России археологи находят глиняные игрушки-свистульки в древних слоях. У нас наиболее известна т. н. «дымка», игрушка, сделанная в Дымковской слободе под городом Кировым, бывшей Вяткой. Правда, сейчас она уже не свистит: промысел этот погиб после революции и был возрожден профессиональной художницей Е. И. Косс-Деньшиной, которая привнесла в нее много своего, профессионального, зато не дала игрушке и многих традиционных черт. Еще в XIX веке в «Вятских губернских ведомостях» можно было почитать статьи, рассказывающие о происхождении вятской игрушки. Будто бы город Хлынов, как называлась Вятка некогда, был осажден врагами. На помощь хлыновцам шла дружина из Устюга Великого. Устюжане подошли к Хлынову ночью и, не разобравшись в темноте, напали на своих союзников. Когда стало светло, во всем, конечно, разобрались. Но покрыли себя устюжане позором, и хлыновские ребятишки в знак насмешки стали свистеть им в глиняные свистульки. Освистали, значит, как в театре освистывают неудачливых актеров или плохую пьесу. С тех пор в Вятке даже появился якобы праздник «свистуша»: на ярмарке, учрежденной в память о битве, во множестве продавались свистульки, и мальчишки оглушали взрослых диким свистом.
Это, конечно, легенда. Ведь если бы это была правда, то только в Вятке и выделывались бы глиняные свистульки. А их делали повсюду, где существовали гончарные промыслы. И посейчас специалисты знают несколько десятков центров производства глиняной игрушки-свистульки, угасших, существующих или возродившихся вновь. Знают игрушки каргопольские и филимоновские, кожлинские и плешковские, сапожковские и оятские, абашевские и романовские, городецкие и мглинские, хлудневские, сусанинские, лухские – множество типов по всей России. Различаются они и формой, и раскраской. Тульская филимоновская игрушка, например, как две капли воды похожа на древнюю беотийскую игрушку. Вряд ли мастера из античной Беотии оказались под Тулой, вряд ли и тульские бабы ездили к беотийцам за опытом. Просто образ художественного мышления у всех народов очень близок друг к другу: обобщенность форм, яркость и лаконичность росписи у всех одинаковы.
Одни игрушечные промыслы существуют века, другие жили недолго. В детстве я жил в Кировской области, и мать покупала мне на базаре глиняных петушков, расписанных эмалевыми красками. Очень реалистического вида были эти петушки-свистульки. А потом, уже взрослым человеком, оказался я в Кирове – работал в местном архиве. Как раз там открылся музей дымковской игрушки. Зашел я в музей посмотреть, вспомнил своих петушков, поискал – нет как нет. Пошел в научный отдел. И там мне сказали,
