любви Давида к Вирсавии: 2-ая кн. Ц., 11. Кажется, впервые в Давиде как в архетипе показаны его внешняя красота и молодость, а не поэтическая одаренность. Но это временное прельщение красотой, и уже в «Поэме Конца» звучит мотив Поэта как Вечного жида, как нового Давида, защитника Иерусалима души: «За Давидов щит — / Месть! — В месиво тел! / Не упоительно ли, что жид/ Жить — не захотел?! / Гетто избранничеств! — Вал и ров. / По‒щады не жди! / В сем христианнейшем из миров/ Поэты — жиды!»[591] В неоконченном стихотворении «Есть счастливцы и счастливицы…» (ноябрь — декабрь 1934) Цветаева отождествит себя, поющую над погибшим Гронским, с Давидом, певшим над Саулом и Ионафаном (2-ая кн. Ц.;1).: «Пел же над другом своим Давид…»[592] У Цветаевой выделена именно тоска по Ионафану, которого Давид любил как брата и чья любовь была для него «превыше любви женской» (2-ая кн. Ц: 1; 26). Такое же братское чувство выражено во многих явных и тайных обращениях к Б. Пастернаку, в том числе в стихотворении «Ударило в виноградник…».
Предпринятый разбор стихотворения «Ударило в виноградник…», а также анализ ряда предшествующих текстов показывает важность, длительность, преемственность в произведениях Цветаевой библейских ассоциаций, связанных с царем Давидом, их текстопорождающую силу. В представлении Цветаевой царь Давид — это символ счастливого, радостного, творческого отношения к миру, к Жизни, образ умения жить, вопреки близости смерти, вопреки зависти, злу, в ощущении божественного присутствия, божественной помощи, исполняя долг, завещанный певцу Небом.
Если попытаться как-то свести воедино наши наблюдения, то можно отметить следующее: в юности Цветаева отдавала предпочтение романтике, в зрелости «наряд» ее стихов стал более строгим; персидский рай молодости сменил среброскользящий вереск; но на протяжении всего творчества Цветаева любила библейские аллюзии, соотносила себя и адресатов своих стихов с библейскими персонажами, с героями древнегреческих мифов, мыслила в поэтическом тексте, вспоминая чужие стихи; интертекстуальность — одна из важнейших черт Цветаевой-поэта, и ее ассоциативные связи часто возникали на почве библейских преданий, стихов Пушкина, Лермонтова, Блока, Пастернака, Гейне. Читая стихи в хронологической последовательности, замечаем, что Цветаева-поэт развивала изначально присущие ей мотивы, образы и символы. Это сообщает о единстве и цельности поэтического мира. Цветаевой всегда было свойственно страстное отношение к действительности, к тому, что она любила. Она как-то сказала о себе, что в ней всё было создано с самого рождения, с самого замысла матери. Менялся мир вокруг поэта, менялся и отклик на мир. Неизменной оставалась жажда найти словесный, ассоциативный, ритмический эквивалент чувствам, сохранялось ощущение духовной избранности, восприятие Творчества высшим состоянием бытия. От «Вечернего альбома» Цветаева прошла длинный путь к стихам позднего творчества. Могла ли она предвидеть, какой станет ее поэзия? Сбылась цветаевская детская жажда всехдорог, если иметь в виду многообразие творческих свершений. И в названии первого, и в названии последнего сборника слышна поступь Времени. В первой книге это романтический вечер, настраивающий на грусть, мечту, сказку, общение с потусторонним миром, с пушкинским веком стихов в альбом; в последней книге «После России» — эпоха жизни целого поколения русской эмиграции 20 века. Россия — «предел земной понимаемости»[593]. «После России» — жизнь после жизни, иная жизнь, когда начался незнакомый, трудный этап существования вне родины, когда Цветаева, писавшая исключительно о себе, стала голосом своего поколения.
Начиная с первых сборников, Цветаева ценила в лирике способность остановить мгновение. В «детских» книгах лирическое «я» Цветаевой обретало себя в беседах с «тенями», с героями книг, в «Юношеских стихах» — в интимном разговоре с близкими людьми, в «Верстах» — в диалогах с поэтами и размышлениях о творчестве, в «Лебедином Стане» — в полемике со Временем и в плаче о белой гвардии, в «Ремесле» — в прощании с Землей, Поэзией и Молодостью, в «После России» — в лирической беседе с Пастернаком и с собой (понятно, что такое схематичное перечисление упрощает истинное многообразие тем и лейтмотивов цветаевской лирики). Стихи позднего творчества собирают почти все вышеперечисленные темы. Пожалуй, наиболее важна в последние годы тема родства с миром Природы, осознание гражданской бездомности. Цветаева была убеждена, что Поэт живет в свободе, широте и долготе творческого мира, в стране Мечты и Одиночества; в самые трудные времена эмиграции она отстаивала право художника на Тишину Уединенного Миросозерцания. А в самом конце жизни, когда столкнулась с диктатурой государства, неписание стихов стало неотвратимым приближением гибели.
Мы попытались помочь читателю увидеть путь Цветаевой, следуя по страницам ее книг. Предпринятое путешествие позволяет обозреть некоторые важные стороны творческого пути поэта, побуждает вернуться к чтению стихов. Поэт — «прохожий секрета». Задача читателя — суметь понять открытые поэтом созвучия смыслов, не исказив при этом сновидческого, художественного, эстетического ядра поэтического текста, исполнить стихотворение, как сонату, поймать словесный мяч, который поэт кидает в воздух, не рассчитывая на совместность игры и ожидая ее.
Сокращения и библиография
А. А. — Анна Ахматова
АМ — Е. Б. Коркина. Архивный монастырь. Археография, история, текстология. Дом-музей МЦ, М., 2007.
Альбом — Художественное наследие сестры Иоанны (Ю. Н. Рейтлингер): Альбом. — М.; Париж: Русский путь; YMCA-Press, 2006.
БТ — беловые тетради Цветаевой: РГАЛИ, ф. 1190, оп. 2, ед. хр. Иногда указывается через дефис (например, БТ-7).
Белкина 88 — Белкина М. И. Скрещение судеб. М.: Книга, 1988.
БПН — Айзенштейн Е. «Борису Пастернаку — навстречу!»: О книге Марины Цветаевой «После России» (1928). ― Спб.: Журнал «Нева», ИТД «Летний сад», 2000.
БП65 — Цветаева М. Избранные произведения. («Б-ка поэта». Большая серия). М.; Л., 1965. Вс. ст. В. Орлова, коммент. А. Эфрон и А. Саакянц.
БП90 — Цветаева М. Стихотворения и поэмы. Большая серия Библиотеки поэта. Л., 1990. Вступ. ст., сост., подгот. и примеч. Е. Б. Коркиной.
БВЛ — Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. БВЛ. М.: Художественная литература, 1975, т. 9.
БРЭ — Большая Российская Энциклопедия
БСЭ — Большая Советская Энциклопедия
БЦ — Ревзина О. Г. Безмерная Цветаева. Опыт системного описания поэтического идеолекта. Дом-музей Марины Цветаевой, 2009.
Быт и бытие — Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М.: СПИНТЕРПРИНТ, 1992.
В 83 — Цветаева А. Воспоминания. Изд. третье, дополн. М., Советский писатель, 1983.
В 89 — Эфрон А. О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери. М.: Советский писатель, 1989.
В 91 — Воспоминания об Анне Ахматовой. М.: Советский писатель, 1991.
В 92 — Воспоминания о Марине Цветаевой. М.: Советский писатель, 1992. Сост. Л. А. Мнухина и Л. М. Турчинского.
В 02 — Марина Цветаева в воспоминаниях современников. М.: Аграф, 2002.
ВР — «Воля России», газета (Прага; Париж)
ГЭ — Эфрон Г. Дневники. В двух томах. М.: Вагриус, 2004.
