Сари переживает о Рафаэле. Настолько…
– Ранен, – обронила я и отвела взгляд.
Сари поймала меня за локоть, не позволяя отойти ни на шаг.
– Скажи, ты ведь соврала про нападение, Тиа. Вы были на поле боя, так?
Я упорно молчала, прекрасно понимая, что лгать нет смысла. Сариэль хоть и выглядит ветреной хохотушкой, на самом деле очень проницательна. Она раскусила мою симпатию к Каяну, поняла все и теперь.
– Проводи меня к нему, пожалуйста, – голос ее потерял жесткость и стал блеклым, будто выцвел от переживаний. – Одна я боюсь.
– Боишься? – Под руку с Сари я двинулась в замок. – Боишься, что он обидит тебя?
Она понуро качнула головой.
– Не за себя боюсь, – буркнула она неохотно и утихла.
Пока мы шли через людный зал и поднимались по главной лестнице, я не могла перестать примерять чувства Сариэль на себя и удивляться им. Сари беспокоится о Рафаэле явно не как о господине. Она действительно влюблена в него или убедила себя в этом? Ведь когда так долго связан с кем-то, сложно отличить, где кончается привычка и начинается нечто большее.
Не верилось, что Сари может влюбиться в того, кто использует ее тело и кровь и всегда имеет парочку запасных вариантов. Это ведь… Мерзко.
– Он жив, не переживай, – я погладила Сари по ладони и ободряюще улыбнулась. Просто не могла больше идти в тишине. Чужое волнение гадюкой обвилось вокруг груди. – Все-таки он вампир. Просто так его не убить.
– Я не из-за его здоровья переживаю. – Сари ни на миг не согрелась моей улыбкой. Оставалась такой же хмурой. – Я знаю, что Рафаэль переживет нас всех, не сомневайся. Но он несчастен, и боль калечит его еще сильнее.
В прошлом я бы наверняка закатила глаза, думая о том, что явно не Рафаэлю нужно строить из себя жертву. Он наместник цветочной плантации, в его распоряжении замок, полный слуг… Но, возможно, я знала куда больше, чем Сари, а потому язык не поворачивался поспорить с ней.
– Когда он возвращается после сражений, то всегда вызывает только меня.
– Значит, он ценит тебя.
– Нет. Это значит, что именно я несколько лет назад натолкнулась на господина после очередного его возвращения с боя. Он не хочет показывать свою слабость кому-то еще.
Мы уже шли по коридору, приближаясь к кабинету, где ждал Рафаэль. Я вспомнила, в каком состоянии его оставила, и тяжело вздохнула. Сари же остановилась у двери, закрыла глаза, настраиваясь. Она медленно выдохнула, а когда снова распахнула веки, уже не выглядела такой уставшей и грустной.
– О, – только и выдала я, любуясь новой версией жизнерадостной Сариэль.
Она ухмыльнулась и шепнула:
– Да, Тиа. Я лечу не только телом, но и словом, своим добрым расположением. Если явлюсь с кислой миной, господин вмиг найдет другую девушку. Более податливую и приветливую. Презираешь меня за лицемерие? За то, что изображаю из себя вечно довольную и счастливую дурочку?
– Не презираю. Нравиться – это искусство. Я не владею им, в отличие от тебя, но обладаю иными талантами. Так зачем осуждать или завидовать друг другу?
Короткий смешок царапнул горло Сариэль. Она уронила голову и улыбнулась каким-то своим мыслям.
– А я вот порой себя презираю за то, что только так могу обеспечить нам с Найварой нормальную жизнь. Но пытаться что-то изменить мне уже поздно.
Она снова с пугающей переменчивостью преобразила выражение лица, будто закрыла трещину, через которую показалось истинное лицо Сари. Она вновь выглядела веселой и счастливой.
– Что ж, – улыбнулась Сари, – господин меня уже заждался. Я пойду.
– Удачи, Сариэль. И не волнуйся за сестру. Мы продолжим уроки уже завтра.
Я развернулась, чтобы уйти, когда Сариэль вдруг окликнула меня.
– Тиа! Чуть не забыла! Я ведь обещала научить тебя… Хм… Как ты там сказала? Искусству нравиться, точно! Так вот, урок первый. Не ищи сама. Стань той, кого нужно искать.
Глава 19. Семья
«Встречи с родственниками после окончания школы круга луны не запрещены. Не допускается лишь самоуправство, к коему маги прибегают ради свидания с семьей.
После заключения договора маг переходит под покровительство своего господина, и только в его праве разрешить или запретить подопечному видеться с родными».
О магах и людях. Том второй
Отправляя письмо родным Каяна, я переживала больше, чем когда посылала весточку собственной маме. В момент, когда Каян сидел напротив и представлял тех, кому должно дойти его письмо, я внутренне сжалась в комок из нервов и страха.
Если получатель мертв, бумага не растворится в пространстве, как должно быть.
Но каково же было мое облегчение, когда письмо исчезло, отправившись к семье Каяна. Он улыбался, ни о чем не подозревая, а по моей спине катилась капелька холодного пота.
Семья Каяна выжила! Бойня в деревне Йонул их не застала!
Когда Каян ушел, чтобы продолжить работать, я поднялась в свою комнату и еще минут двадцать приходила в себя. Даже не знаю, что бы испытывала, если бы все обернулось иначе.
Наступило долгое затишье, когда мы с Каяном ждали ответа от родных. Прибудут ли они в Розу Гаратиса?
Семья Каяна ответила через неделю, о чем он рассказал мне и Найваре за ужином.
– Как и ожидалось. Не приедут. – Он ковырялся вилкой в нетронутом овощном рагу. – Оказывается, на нашу деревню напали, и мама с братьями сбежали.
– Какой ужас, – пискнула Найвара, а я одновременно с ней выдала:
– Сбежали? Куда?
Каян покачал головой и слабо пожал плечами. Я никогда еще не видела его таким подавленным.
– В письме про это ни слова. Но я рад, что с ними все в порядке.
После этого разговора я избегала Каяна несколько дней. Было стыдно за то, что знала правду, но утаила ее, хоть и должна была так поступить.
«Не кори себя, – однажды сжалилась Яснара. – Он догадывался, что рано или поздно его дом пострадает в этой войне».
«Может быть. Но мне все равно противно от себя».
«Зря. Избавляйся от этого чувства. Твоей вины в том, что идет война, нет».
«Я даже не понимаю, за что стороны сражаются… Столько лет мы живем в кошмаре. Скажи, ты знаешь, почему идет война?»
«Война началась после моего заточения, девочка. О нынешнем мире ты знаешь больше меня».
Ожидание ответа от мамы было крайне мучительным. Она всегда писала мне редко, но сейчас я ждала этого как никогда. Так хотела увидеться впервые за многие годы, взглянуть в родные глаза, коснуться теплой руки… Интересно, ее кожа такая же мягкая?
