Бывало, она уступала, но долговременных серьезных отношений не заводила. Она говорила: «Любовь для меня не имеет ничего общего с обладанием. Я хочу брать лучшее от секса и от парности. Только удовольствие, никаких обязательств».
Если это не помогало, то она напоминала непонятливым, что «лучшим политическим руководителем всех времен была королева Елизавета Английская, выигрывавшая все битвы и сделавшая свою страну первой в мире, так что в Северной Америке до сих пор говорят по-английски. Она не выходила замуж и не имела детей. Ее называли ‟королевой-девственницей”», что не мешало ей заводить любовников. Выйдя замуж, она стала бы всего-навсего женой короля и не смогла бы выражать свой политический гений».
Тем не менее о Монике ходило множество слухов: болтали, будто она спала с большинством высших командиров.
Сейчас она сидит в кресле в своем кабинете в Пентагоне. В дверь стучат. Это ее помощник, рыжий лейтенант Гэри Салливан, высокий и худой, с манерами вечного подростка. Он торопливо отдает честь. Судя по виду, его что-то сильно беспокоит.
– Масуд! – выпаливает он без принятых у военных вступлений.
– Объясните толком, лейтенант.
– Его убили.
Моника невольно ежится.
– Что вы несете?!
Гэри Салливан зачитывает только что полученное донесение:
– Это произошло на базе Хваджа Бахауддин, двое так называемых журналистов делали вид, что снимают там документальный фильм для британского Исламского культурного центра. Они пользовались украденными бельгийскими паспортами. Они прождали там десять дней, прежде чем Масуд согласился принять их и дать интервью. При этом присутствовал Халили, его переводчик и правая рука. Это он доложил нашему посольству, что произошло. Журналист, задававший вопросы, был очень спокоен, а с лица оператора не сходила «злобная улыбка»…
Что за странная история?..
– Продолжайте! – приказывает она, прерывисто дыша.
– Когда вопросы закончились, и Масуд уже собирался завершить интервью, оператор взорвал спрятанную в камере бомбу.
– Каким образом выжил этот Халили, которого вы назвали «правой рукой» Масуда?
– Он находился достаточно далеко, потому и уцелел. Отделался ранениями. А Масуд погиб.
– Кто-нибудь взял на себя покушение?
– Да, Аль-Каида[26].
Это бен Ладен!
– Вы уверены, лейтенант?
– После 1996 года, когда власть в Кабуле захватил Талибан[27], исламистский режим и его союзники из Аль-Каиды шли за Масудом по пятам, – отвечает Гэри Салливан. – Он оставался последним афганским командиром, продолжавшим оказывать им сопротивление.
Монике невыносимо грустно.
Масуд…
Почему умные и благородные люди допускают, чтобы их подло лишали жизни фанатики-неудачники?
Салливан вручает ей досье, Моника читает документы и изучает фотографии с подробностями сцены убийства. Масуд весь изранен, но узнаваем.
– Принесите мне досье бен Ладена. Кажется, раньше он был агентом ЦРУ?
– Это было в те времена, когда нашим врагом был коммунизм… – напоминает Салливан.
Читая, Моника представляет, как этот выходец из богатой саудовской семьи начинает сколачивать военно-религиозную организацию, чтобы потом развернуть кампанию, которую он сам назовет «всемирным джихадом».
На память ей приходит предостережение Масуда: «Не доверяйте мусульманским фундаменталистам».
Раньше она принимала это за банальное племенное соперничество. По ее собственной рекомендации американцы снабжали «Стингерами» и Масуда, и бен Ладена, даже отдавали последнему предпочтение.
Как же я сглупила!
Она возвращается к подробностям покушения на Масуда и рассматривает каждую фотографию с лупой.
Меня предупреждали, но я была слепа и глуха.
– Что вы сами обо всем этом думаете, лейтенант?
– Теперь вся страна, не сопротивляясь, перейдет в руки Талибана[28].
Моника не выпускает из рук лупу.
– Бомба в телекамере, лже-журналисты с бельгийскими паспортами… Да, наши секретные службы многому научили бен Ладена, но все это представляется мне слишком хорошо подготовленным, чтобы поверить, что поработали одни местные.
Моника отворачивается к окну и смотрит невидящим взглядом на другие корпуса Пентагона.
Что-то от меня ускользает, потому что я еще не нашла правильный подход к анализу этого события.
2
– Ты уверена, что все получится? – спрашивает Виктор Куприенко. – Эти люди ненадежны. Мы изучили их во время войны. Они всех предавали, всем врали, всегда вели двойную игру. Мы для них просто неверные.
Николь О’Коннор разглядывает в кабинете номер 113 фотографии покушения на базе в Хваджа Бахауддин.
– Мы без труда воспользовались ими, чтобы они поступили с Масудом именно так, как было нужно нам, – напоминает Николь.
– Простое везение. Не люблю делать ставку на везение, предпочитаю полагаться на надежных людей.
– Лично я ставлю на ненависть. Они ненавидят американцев.
Виктор с сомнением качает головой, глядя на австралийку, вызывающую у него восхищение как умелый стратег. Вроде бы она уверена в себе.
– Четыре года. Четыре года им разжевывали каждый шаг. Мне интересно использовать прежних наших врагов-исламистов для борьбы с их прежними союзниками-американцами. Это как возвращение отправления отправителю. Политый поливальщик.
– Ты всегда любила операции, в которых противник не знает, откуда по нему прилетит.
– Это мое фирменное блюдо.
– Но все же Аль-Каида[29] – это…
– Да, с ними пришлось повозиться. Устранение Масуда казалось им сложной задачей, они предпочитали бить, не рассуждая. Пришлось им объяснить, что надо действовать поэтапно, так, как требую я, и проявлять терпение. Это было условием оптимального результата.
– Поговорим о следующем этапе. Как с этим?
– Бен Ладен выполнил, не споря, все мои приказания.
Виктор читает полученное от нее досье с фотографиями девятнадцати человек, отобранных для новой диверсионной операции.
– Эти люди вели классическую буржуазную жизнь.
– Разумеется, – подтверждает Николь.
– Как насчет организатора, с которым ты связана?
– Халид Шейх Мохаммед? Родился в Кувейте, учился в США, получил в университете Северной Каролины диплом инженера-механика. Потом примкнул в Афганистане к бен Ладену и воевал с силами Масуда. Возглавил покушение на Билла Клинтона, но оно сорвалось, его схватили. Также организовал в прошлом году нападение на американский эсминец «Коул» в Йемене. Он склонен действовать, без колебаний убивает. Но ему недоставало двух вещей: метода и честолюбия. Пришлось мне им заняться.
Виктор вглядывается в физиономию одного из девятнадцати.
– Им хватит смелости? – спрашивает он.
– Знаешь, мысль о том, что одна жизнь унесет с собой тысячи, как-то опьяняет.
– Опьянение массовым убийством?
– А как же! Ведь это значит, что твоя жизнь эквивалентна жизни всех твоих жертв.
Произнося эти слова, она вспоминает, как швырнула свою розовую плюшевую игрушку, чтобы ее верный пес Мао бросился с обрыва и увлек за собой сотни баранов.
В моей жизни повторяется один и тот же сценарий.
– Ясное дело, они нас предадут, но это произойдет не сразу. Сначала они пожелают пролить кровь неверных. Такова их мотивировка. Они убеждены, что, убив кучу людей, попадут в рай, в объятия к семидесяти двум девственницам.
Виктор хохочет.
– Лично меня не привлекают семьдесят две
