— он вдруг догадался. — Это какая-то магия? Ты — прямо сейчас! — жертвуешь собой, чтобы я исцелился? Так?
Он с ужасом смотрел, как лисичка слабеет, внешне начиная походить на призрак.
— Ты уходишь? Нет же! — сильф еще сильнее стиснул девушку, прижал к груди, холодея оттого, что больше не ощущает такой родной ее теплоты. — Дурочка, что ты натворила⁈
— Я хотела… Кайми… твое крыло…
— Да не нужны мне никакие крылья, если тебя рядом не будет! — в отчаянии закричал сильф. — Мне и жизнь без тебя не нужна!
— Нет… не говори так… ты будешь жить… я так хочу.
— Кюбико, пожалуйста, не оставляй меня… Кюбико, я люблю тебя! Я только сейчас понял… как сильно… О, Хтин-Ре, неужели я опоздал?
Кайми упомянул старшую сестру-созидательницу просто по привычке. Но едва прозвучало ее имя — забытая, отброшенная на пол прекрасная кувшинка просияла. Встрепенувшись, Кайми схватил цветок, положил на грудь Кюбико. Слезы, катившиеся по его щекам, упали на сверкающие лепестки…
И цветок сомкнул вдруг бутон, скрылся совсем в волшебном свечении. Через мгновение на его месте возник маленький пушистый клубок… Вот он встрепенулся, распрямился… белый лисенок спрыгнул на пол. Никуда не убегал, с добродушным любопытством смотрел на лисичку и сильфа изумрудными глазами.
— Это… — прошептала Кюбико, — кто это?
Потрясенный Кайми не сводил взгляда с удивительного зверька.
— Я тебя знаю, — тихо обратился к нему. — Ты седьмой лис. И если это так… если легенды не солгали… Ты можешь исполнить одно желание!
Кицунэ пыталась что-то возразить, но сильф мягко закрыл ей рот ладонью.
— Не говорили сейчас ничего, глупышка. Седьмой лис, если это ты… спаси Кюбико! Пускай вновь станет здорова… Пусть она живет!
Лисенок весело крутанулся вокруг своей оси и исчез. А кицунэ сильно закашлялась. Золотистая чешуйка выскочила у нее изо рта и с шипением растворилась в воздухе. Кайми вновь почувствовал слабость и боль в ране, но на лицо Кюбико возвращались живые краски. Все стало как прежде. Впрочем, не совсем… Потому что теперь сильф знал, что выживет, вопреки всему, самой смерти, во что бы то ни стало! А крыло…
— Ты — мое крыло, — шепнул он на ушко растерянной кицунэ. — Мой полет, моя радость. Не бойся за меня, милая. Я не умру. Обещаю тебе.
А потом они лежали рядом, не в силах даже крепко обняться. Хотя к лисичке вернулось здоровье, ее колотила дрожь от пережитого, и Кайми тихо гладил девушку по голове. И рассказывал ей сказку…
— Три сестры-созидательницы были еще совсем юными. Сновидица Хтин-Ре и фантазерка Дэм-Ре любили подшучивать над Ионн-Ре — немножко медлительной и простодушной. Она тяготела к растительной магии и искала для себя идеальный цветок.
— Кувшинка… — шепнула с улыбкой Кюбико, прижимая к щеке потеплевшую руку Кайми.
— Да. У Хрин-Ре любимый цветок — лиловая орхидея… он дал название нашему миру. У Дэм-Ре….
— Золотой гибискус…
— Конечно… А Ионн-Ре создавала белую кувшинку, пока не сочла ее идеальной. А до того сотворила шесть не совсем идеальных цветов, и они плавали в пруду. Сестры наблюдали за ней издали. Довольная Ионн-Ре уснула на берегу. Тогда они потихоньку подошли поближе…
Голос сильфа звучал тихо и размеренно в ночной тишине, и Кюбико радовалась, что у него хватает сил на долгий рассказ. Девушка подумала: хотя белый лис и обратил колдовство вспять, что-то от нее самой все-таки осталось в Кайми… Да, он не сможет летать. Но наверняка — выздоровеет, и они будут вместе. И она сделает все, чтобы Кайми был счастлив. Может, это и есть таинство любви? Лисичка теснее прижалась к его плечу…
А юноша между тем продолжал:
— Ты знаешь, что Хтин-Ре подвластна магия созерцания. Она увидела, что одна из отвергнутых кувшинок — крупная и яркая — способна стать чем-то большим. В цветке затаилась сущность дикого зверька, умного и прекрасного. И от пристального взгляда старшей сестры кувшинка превратилась в белоснежного лиса…
— Ох! Неужели?..
— Нет, Кюбико, этот не тот лисенок, что явился нам. Все сложнее. Хтин-Ре увидела, как к нему потянулись еще две кувшинки, тоже захотели стать волшебными зверями. Она помогла им. А Дэм-Ре сотворила лисиц из трех оставшихся — в пару к мальчикам. Так что Ионн-Ре, проснувшись, увидела, что водные цветы ее исчезли, а на берегу пруда резвятся золотисто-белые лисята. И лишь один цветок, тот, который сама она признала безукоризненным, остался нетронутым. Сестры немного взволновались — не рассердится ли?
— Я бы рассердилась, если бы мои цветы начали превращать без спроса, пусть даже и в лисиц.
— Но Ионн-Ре только рассмеялась. «Оставшейся кувшинке будет грустно в одиночестве», — вот что сказала она. А Хтин-Ре вдруг застыла на месте, погружаясь в грезы. И, заглянув в будущее, проговорила: «Твоя идеальная кувшинка пропитана добрым волшебством, сестра. Пускай пока остается цветком. Когда придет время — превратится в седьмого лиса. И исполнит желание того, кто будет отчаянно нуждаться в помощи». Так они оправили кувшинку, ставшую незримой, плыть по океану. Любимый цветок Ионн-Ре сделался легендой, как и шесть белых лисят. Хотя изредка их встречали, и это всегда было к добру.
— Поверить не могу, — удивилась Кюбико. — Почему я? Почему ко мне она приплыла? Через столько-то лет… Я чужачка здесь…
— Может, потому, что ты сама — волшебная лисица? — Кайми улыбнулся и легонько поцеловал девушку. — Не знаю, мой огонек. Но нашем мире ты уже своя. Не сомневайся в этом.
Рука сильфа мягко скользнула по плечу девушки-лисички, погладила прядь густых пушистых волос. Кайми все еще не понимал, как будет жить без неба, но знал одно — он все преодолеет, лишь бы это яркое рыжее чудо, эта отчаянная добрая девочка была рядом с ним — всегда.
Глава 5
Возвращение
На остров возвратились Тиан и его друзья. С Альмарис. Когда дракон, пролетев сквозь волшебный туман, опустился рядом с домом Дин-Ри, с его спины на землю спрыгнула счастливая сильфида. А с ее плеча взметнулась к древесным вершинам закатная чайка. Воздух вокруг Тиана потемнел, задрожал, переходя в порывистый ветер. Огромный ящер исчез в смерче на мгновение и превратился в человека.
Юноша-дракон взял руку сильфиды, прикоснулся чуть потеплевшими губами к тонкому запястью. Она прижала пальцы к бледному виску Тиана, к синеватой жилке, вбирая в себя биение его жизни…
