Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
как сможет разрушить мир и покой в душе Блотского, признавшись в своем предательстве. Как сможет разбить его сердце, разрушить его жизнь? И как сможет себя лишить этой жизни, став одинокой?
О Витале она старалась не думать, запрещая себе это, понимая, что если только начнет, будет еще хуже, еще горше. Злата сидела, не шевелясь, смотрела на Машку, улыбалась, а мыслями была не здесь. Замирая от страха и тревоги, она малодушно думала, а не лучше ли было все же сделать аборт и оставить все так, как есть, сохранив тем самым семью и не потеряв Дороша. И хотелось завтра же с утра ехать в женскую консультацию, чтобы покончить с этим навсегда.
Может быть, Злата и побежала бы, если бы не чувствовала подсознательно, что аборт не решит проблемы. Жизнь снова делала крутой вираж, неся с собой боль и потери, но для равновесия что-то даря взамен.
Всю следующую неделю, лежа ночами без сна, Злата обещала себе утром все сказать Леше, а там будь что будет. Но наступало утро, она готовила завтрак, Леша отвозил Машку в школу, потом она занималась обычными повседневными делами, обсуждала рабочие моменты с Ириной Леонидовной и рекламную кампанию с PR-менеджером издательства. Что-то записывала, помечала, репетировала за фортепиано, просматривала материалы госэкзаменов, которые тоже были не за горами, обсуждала все это с Лешей, заходила к своим старушкам, выслушивая последние новости, но тревога и напряжение не отпускали ни на минуту.
Что бы она ни делала, отвлечься от главного не получалось. Разговаривая, слушая, она была погружена в себя, в свои тревоги и страхи. Каждую ночь она обещала себе поговорить с Лешей и каждый день откладывала этот разговор. Будучи от природы девушкой жизнерадостной, веселой, оптимистичной и деятельной, Злата тяготилась собственным подавленным состоянием, непроходящей тревогой и страхами и хотела бы избавиться от этого, да не получалось.
В конце концов, и Леша заметил, что с ней что-то не так. С момента ее возвращения он не слышал веселого, задорного смеха жены и разговоров обо всем на свете. И вся ее искрометность, бурлящая деятельность, которым он всегда поражался и которыми гордился, как-то померкли. Злата все так же что-то делала, чем-то была занята, старалась жить, как прежде, но делала это машинально, по привычке. Мыслями же она была далеко…
Всю неделю после ее возвращения Блотский видел, каким задумчивым и отрешенным иногда становится ее взгляд. Злата как будто куда-то уплывала…
Что-то случилось с ней. Что-то тревожит, мучает ее, но что, она не говорит. Иногда, просыпаясь среди ночи, Леша слышал, чувствовал, что жена не спит. Лежит тихонечко на самом краю кровати, о чем-то думает, что-то для себя решает… И эта ее обособленность, отстраненность в их общей постели больше всего испугала парня, заставила всерьез забеспокоиться, задуматься над происходящим. В одну из таких ночей Леша понял: что-то мучает Злату. Все годы их супружества жена никогда и ничего не скрывала от него. Хорошее ли это было, плохое, Злата всегда делилась с ним. Касалось ли это деревни, родителей, ее творчества, да и просто житейских мелочей, девушка рассказывала ему, ей важно было его мнение, пусть и не всегда она прислушивалась к нему.
И вот теперь случилось что-то, что Полянская не могла или не хотела рассказать ему. Боялась или не решалась, неважно, но Блотский вдруг почувствовал страх… Внимательнее присмотревшись к жене, он как будто только сейчас увидел, какой осунувшейся, потерянной и уставшей она стала. Какими огромными кажутся и без того большие глаза и каким отрешенным делается взгляд. Ему бы подойти, взять ее за руки, усадить рядом и, глядя в глаза, просто спросить: «Что с тобой случилось, девочка моя?» Но он не спросил, впервые испугавшись того, что может услышать.
Поэтому, когда из Минска позвонили ребята-музыканты и предложили отработать в ночном клубе парочку концертов, он, не задумываясь, решил ехать. Почему-то показалось в тот момент, что все это пройдет. Вот вернется он из Минска — и все будет, как прежде. Впервые Леша Блотский смалодушничал, а тревога, поселившаяся в душе, не отпускала.
В Минске он пытался уверить себя, что все это ему только показалось. Он звонил домой, разговаривал с женой, вздыхал с облегчением, слыша ее голос, но беспокойство и ощущение неотвратимости чего-то страшного, надвигающегося на него, не покидали.
Злата с облегчением вздохнула, когда Леша неожиданно отбыл в Минск. Эти несколько дней были лишь временной передышкой для нее, но и этому девушка была рада. Лежа ночами без сна, она составляла в голове слова в предложения, которыми должна была сказать мужу правду. Она пыталась найти и подобрать такие слова, которые смогли бы смягчить удар, но ничего не получалось. Как бы она ни сказала, сути это не меняло. Но жить в таком напряжении Злата больше не могла, твердо решив, что, как только муж вернется из Минска, она все ему расскажет.
Между тем жизнь в деревне продолжала свое плавное течение. Безмолвие октября окутало землю. Оно воцарилось в лесах, проводив в теплые края птиц, заставило спрятаться сверчков и букашек, копошившихся в траве. И только почти неслышный шелест листвы нарушал эту звенящую октябрьскую тишину. Лишь иногда тихонько тенькала синица и замолкала, да каркала ворона, испуганная кем-то. Высоко в небе кружился ястреб, высматривая добычу. Голубоватая дымка стелилась по вспаханным полям, окутывая леса, убранные в позолоту осени. Солнышко, все еще яркое, припекало легонько, не по-октябрьски, но то уныние, предвещающее скорый приход зимы, уже ощущалось в природе. В полуденном воздухе, поддаваясь обманчивому теплу, все еще кружили пчелы и мухи, атакуя кусты сиреневых цветов, росших в палисадниках и у заборов. Эти цветы уж неизвестно чем привлекали и бабочек с нарисованными «глазками» на крылышках, которые, замерев на цветах, представляли собой удивительное зрелище. Прилетающий иногда прохладный ветер все срывал и срывал с деревьев листья и гнал куда-то по земле. И лишь иногда это безлюдное октябрьское безмолвие нарушали одинокие выстрелы охотников и браконьеров, охотившихся в лесах Горновки на диких кабанов.
Дачники уже разъехались. И пусть на огородах еще хватало работы (надо было еще и чеснок на зиму посадить, и клубнику рассадить), все реже они появлялись на выходных в деревне. Огороды уже были запаханы к зиме, озимые посеяны, и теперь, выйдя на улицу, редко можно было встретить кого-то из деревенских.
Днем Злата, пока Машка была в школе, занималась домашними делами и своими собственными, подолгу аккомпанируя себе на фортепиано, репетируя новые песни, распеваясь, старалась, как могла, отвлечь себя от тяжелых,
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
