под струями.
Я потеряла счет тому, как долго стояла там, обжигая кожу, пока вода смывала соль с моих щек. Я крепко обхватила себя за талию — единственное доступное мне утешение, — и постепенно решимость проникла в мои кости.
Этому есть объяснение. Должно быть.
Но что, если его нет?
Я закрыла глаза и с силой впилась ногтями в ладони. Мне хотелось закричать, но Макс услышал бы. Вместо этого я молча кипела от злости, стоя под водой.
Когда слезы иссякли, как всегда, за ними последовал гнев. Я вышла из душа и грубо провела полотенцем по розовой, саднящей коже, прежде чем вытереть пар с зеркала. Мой взгляд встретился с моим жалким отражением. Боже, я все еще оставалась наивной после всего, что преподнесла мне жизнь. Для такого нужно быть особенной дурой.
Мои глаза были опухшими и красными, а щеки покрылись пятнами. На шее красовался синяк от рук Кирилла. Мое тело свидетельствовало о том, насколько я была готова позволить самопровозглашенному монстру обладать мной. У меня были следы укусов, синяки и засосы. Самым испорченным было то, что я знала, что его тело было таким же. Он врывался в меня, а я отвечала. Все потому, что я тешила себя надеждой, что в глубине души он все еще любит меня.
Тогда хватит позволять ему обладать тобой.
Гордость, как рычащий зверь, металась в моей голове, прожигая праведный путь стыда и разочарования.
Я отвернулась от зеркала и пошла в свою спальню. Подойдя к шкафу, я распахнула его. Ясно было одно: я больше не допущу, чтобы он командовал мной, и начну с платьев, проклятия моего гребаного существования.
Я сорвала с вешалок несколько прозрачных платьев и длинными, яростными рывками раскромсала материал маленькими ножницами, которые нашла в ванной.
Если он обманул меня, я стану ядом, который застрянет у него в челюсти, осколком стекла, который он не сможет проглотить.
Я резала и рвала, выплескивая каждую каплю своего разбитого сердца на его одежду. Только позже, когда я сидела в куче шелка и рваного шифона, слезы вернулись.
На этот раз я не смогла их остановить.
Кирилл уже сказал мне, что кое-кто из его ближайшего окружения, самые доверенные люди, будут ужинать с нами сегодня вечером. Я льстила себе, думая, что он знакомит меня со своими друзьями, в его извращенной манере. Теперь я понимала, что это не так. Они придут посмеяться надо мной.
Наступило время ужина. Я опоздала на десять минут, потом на двадцать. Наконец, собрав все свое мужество и гнев, я вышла из комнаты. Остаток дня я провела, полируя свою обиду, как драгоценное копье.
Я услышала их раньше, чем увидела. В столовой, которой мы почти не пользовались, стоял тихий гул разговоров, а кубики льда звенели в стаканах. Я вошла, и ропот прекратился.
На мне были старые спортивные штаны Кирилла и футболка, в которых я сбежала несколько недель назад. Мы прошли полный круг. За столом, кроме их босса, сидели трое мужчин. Макс и двое незнакомцев. Выражения их лиц были беззаботными, даже веселыми. Только глаза Кирилла сразу же метнулись к моим. Он не был веселым. Он был чертовски напряжен. Мне нравилось думать, что он ждал, когда я присоединюсь к ним, а время всё шло. Его взгляд опустился на мой наряд, и все следы юмора исчезли из его темных глаз.
Кирилл был в ярости. Что ж, он мог вступить в клуб.
Я плавной походкой прошла мимо занятых стульев и отодвинула свободный рядом с Кириллом.
Его голос был подобен удару хлыста.
— Что, по-твоему, ты делаешь?
— Сажусь, если только ты не хочешь, чтобы я снова опустилась на твои колени? — спросила я.
Его друзья неподвижно застыли. Рука Кирилла сжалась в бледный кулак рядом с бокалом вина.
— Ты не против? — нахально спросила я. Должно быть, у меня было желание умереть, но мне доставляло слишком большое удовольствие давить на него, и, если я бы использовала метод Кондо4, можно было бы считать, что доведение Кирилла Чернова до бешенства вызывало во мне радость.
— Садись, — сказал он после долгой паузы.
Уверена, его люди гадали, достанется ли им хоть что-то из фантастических блюд Ольги, прежде чем стол будет опрокинут. Они нерешительно возобновили разговор, когда Кирилл не стал продолжать.
Я налила себе огромный бокал красного вина.
— Ты собираешься представить нас друг другу или притворишься, что меня здесь нет? — спросила я, как только все расслабились.
Напряжение нарастало. Дергающийся мускул на челюсти Кирилла был единственным признаком того, что я вызываю у него раздражение.
— Конечно. Макса ты знаешь. Иван и Петр, это Мэллори Мэдисон. — Он перевел взгляд на меня. — Мэллори, эти трое мужчин — единственные, кому я доверяю свою жизнь.
— И мою, я полагаю. Я думала, Макс — прославленный швейцар, учитывая все волнения, которые он испытывает в наши дни, — сказала я, потянувшись за куском черного хлеба и маслом.
Чтобы еще больше разозлить Кирилла, я закинула ноги на широкий стул, садясь по-турецки за официальным обеденным столом, и намазала на хлеб чудовищное количество сливочного масла. Хм, жиры и углеводы. Похоже, у Кирилла была миссия откормить меня.
— Он следит за тем, что для меня важно, — твердо сказал Кирилл.
Еще несколько дней назад от такого комментария у меня бы заколотилось сердце.
— Что, твоя квартира?
Иван, сидящий за столом, фыркнул от сдерживаемого смеха.
Кирилл сузил глаза, изучая меня. В этих темных глубинах я увидела безжалостного дознавателя, которым он стал, и мальчика, который знал меня лучше, чем кто-либо другой. Это была убийственная комбинация.
— Принцесса, сегодня ты играешь с огнем.
Я пожала плечами.
— Да? Ну, здесь становится довольно скучно. Приходится самой себя развлекать.
Кирилл откинулся на спинку стула.
— Если твое представление о развлечении состоит в том, чтобы тебя наказывали до тех пор, пока ты неделю не сможешь сидеть, тогда продолжай.
Я тихо фыркнула, глядя на его людей.
— Кириллу нравится притворяться моим отцом, но он не любит, когда я называю его «папочка». Поди разберись, — задумчиво произнесла я.
Макс фыркнул в бокал с вином, в который уткнулся лицом, и зашелся в приступе кашля.
— Молли, — прорычал Кирилл с угрозой в голосе. Страх и предвкушение пронеслись по мне. Значит, вот каково это — ходить по краю? Это было даже волнующе.
Макс встретил мой взгляд и едва заметно приподнял бровь в знак предупреждения. Для этого было уже слишком поздно.
— Да, хозяин?
Я точно видела момент, когда терпение Кирилла
