Поэтому по вопросу Ренары они отбивались от теснившего их Илии из последних сил. В качестве устроившего всех соглашения выбрали придворный титул – леди-сестра короля. Напоследок Илия возмутился: «Хорошо, что пальерам не положены титулы. Боюсь, лорда-друга короля я бы не вынес!»
– Ну, что вы, Ваша Истинность! – успокаивал его королевский секретарь, и его скачущий, как по нотам, фальцет раздражал еще сильнее. – У короля Оттава I была любимая охотничья борзая, с которой он даже спал в одной кровати. Сложно поверить! Он повелел титуловать ее как леди-собаку короля!
– Знаю я, кому такой титул пожаловать вместе с ошейником, – огрызнулся Илия и пошел к Ренаре с добытым для нее статусом.
Ренара приняла подарок с благодарностью, но заверила, что спорить с Первым Советником было совсем необязательно.
– Обязательно, Ренара. Тебя бы просто не пустили на большинство закрытых этапов церемонии. А ты имеешь право присутствовать точно так же, как я и королева.
– Тогда я постараюсь не попадаться ей на глаза. Не стесняйся, я знаю, что королева мне не будет рада.
– Она остынет, привыкнет и полюбит, когда перестанет видеть в тебе женщину – твою мать – и увидит осиротевшего ребенка. Это вас сплотит, я точно знаю. Дай срок, – обещал Илия.
– Я вовсе не обижаюсь – на нее просто не за что. Без лишней льстивости, твоя мама – очаровательный цветок, который никого не может оскорбить, – немного надменно улыбнулась Ренара, словно кичась собственной силой, внутренней и внешней.
– Моя мать – роза с шипами, – отзеркалил ее улыбку Илия.
– О, прошу тебя! Рядом с Джорной ее шипы – не более чем кокетливое украшение.
– О Джорне, – подобрался к теме Илия, – я не настаиваю на докладе. Просто скажи, там все в порядке?
– Слово «порядок» настолько уместно, что мне хочется от него рыдать, – ответила она.
– Ясно. Хочешь поговорить?
Подойдя к сундуку, Ренара откинула крышку и достала письмо, что лежало поверх вещей. Она развернула лист из странной плотной бумаги, больше похожей на провощенную ткань, пробежалась глазами по тексту и свернула обратно со словами:
– Я сама перескажу, ты не против?
Илия согласно кивнул, прошел к окну и присел на жесткую резную скамью. Ренару поселили в той части дворца, которая была наиболее мрачной и тесной, но где явно лучше всего сохранился первоначальный облик здания. Было заметно, что Ренаре подобный антураж шел как влитой. Она, высокая, ширококостная, с копной жестких рыжих кудрей, идеально вписывалась в мир, замерший на многовековой паузе. Илия скрестил руки и принялся слушать. Ренара рвано выдохнула и заговорила:
– Моя мать, Маргарет, теряла детей во время беременностей. Дважды рожала по сроку, но мертвых младенцев. Очевидно, однажды она зацепилась за истории агнологов и начала изучать все, что могло бы ей помочь. То есть искала чудо, потому что врачи разводили руками. Это привело ее к Гормовым холмам и к безумию после. Она спасла меня, но увиденное сильно пошатнуло ее психику. В общем-то она еще до встречи с феями была не в себе: я родилась на окраине Гормова леса. И она принесла меня к точке на карте и принялась звать фей. Джорна пишет, ее разбудили, когда она уже час выла возле Трините. Сначала Старшая леди хотела уйти спать, но пока она препиралась с привратником о том, как их вообще отыскала эта женщина, Джорне пришло пророчество обо мне. Когда она вышла в холмы, я была уже не совсем живой. Жутко звучит, – Ренара передернулась. – Они спасли меня, просто завели сердце и выходили с помощью струпки. Поэтому у меня к корню иммунитет, ко многим его свойствам. Выйдя к моей матери, Джорна поставила условия: дать мне имя и не приходить за мной никогда ни ей, ни отцу, ни кому-либо по их приказу. Естественно, мать согласилась и назвала меня первым именем, которое пришло ей в голову. Или, может, она вправду хотела меня так назвать.
На этих словах Ренара умолкла и закусила губу.
– Ты узнала свое имя? – предположил Илия.
Ренара кивнула.
– Представишься? – мягко попросил король.
– Вильгельмина. Она назвала меня Вильгельминой Гавел.
Зеленые глаза Илии изучали лицо сестры. Король не совсем улыбался, но впервые за эти дни уголки его губ едва приподнялись не усилием воли, а искренним чувством. Он смотрел на нее, как смотрят на то, что долго искали; на знамя, поставленное в городе, в который долго и кровопролитно шли; на ранних весенних птиц; на первенцев. Конечно, она была здесь нужна.
– Желаешь так именоваться? – с надеждой спросил Илия.
– Не знаю, – приподняла плечи Ренара. – У меня сейчас вообще чувство, будто я прожила жизнь, на которую не имела права, а тут мне вручают еще одну.
– Не говори так! – остановил Илия ее самобичевание. – Ты имела право жить! И право иметь семью у тебя отняли, оправдывая сделкой. Ты мне сестра, что бы там ни придумала Джорна.
– Почему он почти не использовал свое имя? Наш отец, – тихо спросила она.
– В каком смысле? – не понял Илия.
– Ну, за те недели, что ты был в Радожнах, я читала новости, и о нем везде всегда писали «министр Гавел», или «лорд Гавел», или «лорд-отец короля», – перечисляла Ренара.
– Хоть так, – задумчиво бросил Илия, но заметив ее замешательство, уточнил: – Там просто еще вариант был. Если ты о том, почему его почти никогда не называли по имени, то это просто традиция. Старший мужчина в семье носит имя всей семьи, а остальных уже называют по имени и фамилии. У него титул или должность и фамилия, а у меня… Короче, ты поняла. Но когда этот мужчина умирает, то титул переходит к следующему по старшинству. И он как бы посмертно обретает свое имя обратно.
– Меня сейчас накроет сплин от подобных разговоров, – побледнела Ренара.
– Я объяснил, в общем, – подытожил Илия.
– Я подумаю об имени. У меня есть время подумать?
– Конечно! – взмахнул рукой Илия. – Пока Первый Советник не придет к тебе с приказом и грамотой о вручении придворного титула, можешь решать.
Они оба вздохнули с облегчением – и говорили еще какое-то время о пустяках и самых важных вещах. А потом в дверь постучали, и послышался скрипучий тенор: «Ренара! Ренара! Я могу войти?» Они оба узнали Оркелуза. Ренара посмотрела на дверь со смущением, а Илия с намеренно выпяченным недопониманием.
– Я не одна, но входи, – позвала она.
Оркелуза дважды просить не пришлось, дверь распахнулась, и белый луч света из окна осветил фигуру рыцаря с корзиной, в которой лежали книга, газета, багет, яблоки и пышная ветка шиповника. Он
