подливал ещё и Афганистан. Как и в моём прошлом мире, Афганистан был, как сказал бы товарищ Сухов из фильма, «восток — дело тонкое».
Афганистан не подчинялся никому и даже сам себе до конца не подчинялся, так что большие политики в Степь особо не лезли. Даже Кустовой оставался независимым. Другие территории даже не считались государствами в полном смысле этого слова. Как может царь или король иметь дело с каганом, если у кагана даже нет ни одного закона, подтверждающего, что он является правителем, нет языка и так далее.
Я собирался воспользоваться этим пробелом. Само собой, в личных целях.
— Не зачем, а почему! — поскольку я готовился к этому разговору, то и «железных» аргументов у меня было полно. — Потому, что есть такая народная мудрость, «что написано пером, то не вырубишь и топором».
Я и законный правитель Южного Алы Тау находились в каганских шатрах, то есть стационарно развёрнутых «йорт» (эдакая вариация юрты из жердей, тканей и ковров), круглых, соединенных между собой.
Юба по его поведению был мне явно рад, хотя и несколько растерян, слегка не собран. С поистине ханским величием он принял подарки, затем налил свой традиционный чай (который в моём понимании годился всё больше для пропитки шпал), а уже через некоторое время мы добрались и до истинной причины моего посещения.
— Продолжай, — величаво подбодрил меня каган.
— Вот откуда, допустим, твой народ знает, что правитель и владыка — это ты?
— Просто знают. Всегда знали и будут знать. Все, — пожав плечами, он сделал жест, в стиле Базза Лайтера, в данном случае показывающий на настенный ковёр.
— «Все» — понятие абстрактное. Вот, допустим, какой-то степняк на пастбище?
— Ну, он тоже.
— Потому, что знал это всегда. А у него рождается сын…
— Отец ему расскажет.
— А если отец умрёт? Ну или допустим, придут чужаки из других земель, как им понять, что Юба — великий каган, сын Гемпса, является каганом Южного Алы Тау?
— Думаешь, они прочтут об этом в твоей конституции? — немного скептически спросил Юба. — Или рассчитываешь, я поставлю у границ воинов, чтобы всем раздавали по книжке? Да я разорюсь на этих брошюрах! К тому же ни воины, ни чужаки читать не умеют.
— Умеют, но не все. Но написанное слово всегда само по себе вызывает уважение. А бумажные копии нет нужды раздавать. Мы сделаем копию на камне.
— Как это?
— Как древние. Не полный текст, только самую суть. Что Южное Алы Тау является государством, монархией, свободной и самостоятельной. Что её правителем является Великий Каган Юба либо, после его смерти, его наследник, указанный им. Ну и так далее. Короткий вариант. А кому нужен полный…
— Я понял, понял, прочтёт твою книжку. А как ты собрался высекать… У тебя есть магия такая?
— Если всё в силе, то наймём мага камня или каменотёса, найдём каменюку побольше или притащим в твою столицу. Есть у тебя столица?
— Городов у Юбы нет. Но главное место тут, это мой улус. Если бы был город, там должен быть такой конституционный камень. Существуют главные стоянки, особенно зимние. Там точно нужны такие камни.
— То есть ты согласен, великий каган?
— Я не говорил, что «против». И «за» не говорил. Идея, чтобы все знали, что я правитель и владыка, мне нравится. Но есть также и сомнения, что я с этого получу?
— Есть конституция, есть возможность заключить договор о взаимной торговле с Россией и Китаем, появятся купцы, появятся товары. Купцы захотят дружить с правителем, принесут подарки.
— Подарки я люблю.
— Кроме того мы создадим банк, это позволит зарабатывать на транзакциях и кредитной системе. Если учредить город, то появятся предприятия, можно будет ввести небольшие налоги, будут поступления в бюджет.
— Твои слова мёд, — противореча произнесённому, скептически вздохнул недоверчивый Юба, легко встал с подушек, пошёл к стоящему у стены шкафу и достал оттуда кувшин.
— Ароматный кумыс, свежайший, — причмокнув, поведал он. — Если ты говоришь серьёзно, то надо выпить.
— Ну, ради безмерно уважаемого мной великого кагана и ценнейшего заказчика можно и пригубить.
— Льстец.
Юба достал два стакана в посеребрённых подстаканниках с надписью «имперские железные дороги» и налил нам по полному. Надеюсь, он их всё же купил, а не царственно позаимствовал из купе? Юба меж тем задумчиво вещал:
— Вообще, скажи. Ты же адвокат, вроде. А у империи же нет конституции?
— Нет, — мы чокнулись и выпили. Ощущения, что я сейчас блевану, не возникло, то есть уже неплохо. — Ни у России, ни Британии нет конституции. Слово из другой империи, его придумали древние римляне. Что иронично, слово у них было, а конституции тоже не было.
— А мне она тогда на кой? Мои предки жили без всяких конституций и горя не знали.
— Знали они горе, великий каган, знали. По большому счёту, сейчас самые лучшие времена и не последнюю роль в благополучии и воцарившейся стабильности сыграл политический талант Юбы.
— Да, я хорош, это правда. Но что делать с тем, что у империй нет конституций?
— Большие страны сложные не из-за размеров. В Южном Алы Тау всё просто. Юба — главный. Верховный главнокомандующий, выше министра обороны и главный над всеми военными. Верховный судья. Назначает правительство, определяет политику, может распустить курултай, никому не объясняя причин, может помиловать и объявить войну.
— Там так и написано? — польщённый Юба налил нам ещё кумыса и, не дожидаясь меня, чокнулся и единым махом выпил стакан кумыса.
— Да, так и написано. И поскольку в твоём царстве нет такого бардака и переплетения политических сил, как в империи, то ты можешь выстроить понятную и вызывающую восхищение структуру государства. Есть и ещё одна причина, почему я обратился к тебе, великий каган.
— Какая же? На моей земле есть золото?
— Не слышал об этом. Нет, причина другая.
— Ну не тяни, говори уже.
— Я тебя знаю, доверяю и уважаю. Я могу пойти к ближайшему степному хану или кагану и помочь им с созданием государства. Но зачем кому-то другому быть первым просвещённым монархом в этом краю, когда у меня есть такой скромный и талантливый каган, который достоин того, чтобы стать самым лучшим, передовым и выдающимся?
— Ясен шлямбур, я же Великий каган! Всё ты правильно придумал,
