class="p1">Период мы заканчиваем с ничьей, один – один, но счет, буквально вырванный зубами.
Уходим в раздевалку, куда сразу же заходит Палыч, злой как черт.
– Кретины! – начинает он, как только закрывается дверь. Мы замолкаем. – А вы молодцы, – добавляет он, и мы расслабляемся. – Значит, так: доигрывать мы не будем. Переодевайтесь, я пошел решать вопросы.
Переглядываемся с мужиками. Однако. Такое в нашей практике впервые, и мы, быстро переодевшись, бежим обратно на лед, смотреть, что вообще происходит.
Палыч стоит рядом с их тренером, что-то пытается ему доказать, те всей командой за его спиной. И Аленка моя сбоку, сидит тихонько, сжимает чемодан с лекарствами двумя руками. Когда иду мимо – касаюсь ее аккуратно пальцем. Не время заигрывать, но не дотронуться не могу.
– А я еще раз повторяю, – наконец-то мы слышим Палыча, – мои парни при таком раскладе играть не будут. Это товарняк, мне пацанов ломать не надо. Сезон скоро возвращается, а вы устроили тут петушиные бои.
– Это называется «настоящий хоккей», Витя, – высокомерно изрекает тренер. – Настоящие мужчины в него играть должны, а не девчонки твои. И все-таки я не удивляюсь, что воспитал ты таких же, каким и сам был.
– Я все сказал, – говорит Палыч, – игра окончена.
– Тогда техническое поражение вам, – ухмыляется. Мы бесимся всей командой, чувствуется накал.
– А вам флаг в задницу с таким подходом. Мастерство заключается не в умении сломать, а в искусстве победить профессионализмом. Хотя откуда тебе знать, да? Ты по-другому не побеждал.
У тренера «Титана» дергается рука, и в какой-то момент нам кажется, будет драка. А наш Палыч против драк, и то, как он машинально встает в стойку за половину секунды, для нас всех вообще непривычно.
Поэтому Колос оттаскивает его и просит послать их всех в задницу, и мы все разворачиваемся, чтобы уйти.
Но мерзкий голос, на этот раз уже самый мерзкий для меня, идет по стопам своего тренера и бьет со спины:
– А ваш «Феникс» всегда такие слабаки, да? Малышка, – видимо, он обращается к Алене, не вижу, все еще стою спиной. Но никуда уже не иду. Как и никто из команды. – Кого ты себе выбрала? Он же слабак. Все они там такие, ты только посмотри. В хоккей играть не умеют, в драке ответить не могут, да еще и терпилы. Ты же будешь терпеть, пока я в комнате твоей девушки буду ее целовать, да? Прямо как вчера терпел.
Я чувствую, как в венах закипает кровь. Она бурлит, и, кажется, это слышат и даже видят все вокруг.
Мне на все сейчас насрать в этой жизни, даже на то, что ситуация с выгоном из команды может повториться и вряд ли меня уже хоть кто-то спасет.
Но.
Я почти не контролирую себя, когда разворачиваюсь, делаю три широких шага и со всей своей злостью, скопившейся неделями, бью уроду прямо в нос, кайфуя от громкого хруста. Он сломан, однозначно. И из него хлещет кровь.
Меня оттаскивают за руки сразу же, я не то что повторить удар – я не успеваю даже понять ничего. Макс лежит и корчится от боли, а я просто позволяю меня оттащить от него и не испытываю ни грамма вины перед ним. Только перед Палычем.
– Прости, Палыч, – говорю сразу. Наверняка это подпортит репутацию. – Но это было выше моих сил.
– Прощен, – говорит он сразу. Видимо, на моем месте он сделал бы точно так же.
Выхожу на улицу. Стараюсь дышать. Злости внутри столько, что пальцы не разжимаются из кулаков.
Один глубокий вдох, три мелких выдоха, нас так учили. И смотреть в небо, в нем спокойствие. Один вдох, три на выдох… Раз, два…
– Сережа! – врывается в слух голос Аленки. Не надо. Хочу, чтобы ушла. Сейчас ни к чему хорошему наш разговор не приведет. – Сережа, ты что?! Зачем было?
– Зачем? – Меня срывает. Я все еще на жутких нервах, не успел успокоиться, она очень зря подошла именно сейчас. Мне нужно было время, немного времени… – Зачем, Ален? Я терпеть должен все его выходки? Я и так как терпила хожу! Он с тобой флиртует – Сережка молчит. Он бьет мне морду – Сережка молчит. Обнимается с тобой в твоей комнате – Сережка молчит! Сколько я еще должен был молчать?
– Сереж, ты чего? – шепчет она испуганно. А Сережу просто достало. Просто-напросто.
– Целовалась с ним? – спрашиваю, загоняя себя только сильнее.
– Что? Ты с ума сошел?
– Вот только что он врал? Ты целовалась с ним?
– Да о чем ты вообще! Я бы никогда не стала! – кричит она, тоже начиная нервничать. Верю ей. Я и без этих слов сразу понял, что урод специально придумал все это. Но нервы не дают поговорить с ней нормально.
– Не общайся с ним, – рычу, наклоняясь к ее лицу. – На меня ему насрать, ты скажи. Скажи, чтобы никогда не приближался к тебе, забудь его, и он тебя пусть забудет. Ясно? Не общайся, я не шучу.
– Сереж, ты в себе? – Она злится. Супер. – Не надо мне ничего запрещать, ты мне не отец!
– Это все, о чем я прошу! Не общайся с ним, я серьезно, он переходит все рамки, я, на хрен, не буду терпеть это дерьмо.
– Прекрати. – Она хмурится, и я замечаю в ее глазах слезы. Просто браво. Как мы докатились до этого за один день? – Не смей запрещать ничего мне. Я сама решу, с кем мне общаться, а с кем – нет.
– Ясно. – Из горла вырывается истерический смешок. Я сошел с ума? – Охренительно круто, Аленка. Просто зашибись, как весело.
Я не знаю, что еще говорить. Для меня ненормально и неприемлемо, что этот урод после всего все еще остается в наших отношениях. Я не знаю, зачем она так цепляется за него. Возможно, он когда-нибудь ей жизнь спас, не знаю. Но, наверное, даже это не повод…
Она молчит. А я ухожу.
На кой хрен мне все это надо?
Глава 35
Сережа, Алена
Если бы мне кто-то сказал, что поездка на сборы окажется настолько хреновой, я бы отказался ехать, однозначно. Придумал бы любую из причин и остался бы дома. Не знал бы, что Аленка тут, не видел бы ее друга-идиота, не участвовал бы во всем этом дерьме и радовался бы жизни.
Нет, правда.
Я так кайфовал оттого, что мы встретились здесь с Аленкой в тот момент, когда не знали, когда еще сможем увидеться, а в итоге ничего хорошего из
