Книга Жертва на замену - Анастасия Дронова

— Перо…, — вырвалось у меня, на что Амнон внимательно посмотрел мне в глаза.

— О чем ты?

— Перо… чинный ножик не помешал бы, а то мало ли, — выкрутилась, как смогла.

Хэбэла не интересовал наш разговор, он стоя правил лодкой, напряженно вглядываясь в потоки душ, тащивших лодку дальше от берега.

Амнон закатил глаза, но от дальнейших вопросов воздержался.

Больше мы не разговаривали, но я была уверена, что в его голове циркулируют схожие мысли. Успеем ли мы достать эту Чашу Пяти стихий и спасти Лайонела? И даже если Чашу мы добудем, как вернуться домой вовремя? Не возвращаясь в Обитель Эн-Гибила?

Время здесь будто растягиваясь. Из-за шепота душ и легкого покачивания лодки клонило в сон. Амнон почти сразу задремал, укутавшись в плащ и съежившись в корме лодки. Но я не могла позволить себе такую роскошь. Встав, я облокотилась о высокий борт, вглядываясь в туманную поверхность озера: время от времени по ней проходили голубовато-зеленые искры.

Шепот и стоны усилились, будто бы обитатели Зи-Шара, завидев меня, решили пожаловаться на свою нелегкую долю. Наклонилась прислушиваясь. Женский плач, зовущий своего любимого, заставил сердце сжаться от жалости: часть меня захотела помочь безутешной. Я протянула руку. Может если я, вытащу ее из этого озера…

— Не стоит, — паромщик отпустил весло, и перехватил мою руку, прежде чем пальцы коснулись дымной поверхности. — Если ты не хочешь остаться здесь навечно, захлебываясь в потоке своих самых болезненных воспоминаний.

— А как души попадают сюда? — тихо спросила, не очень надеясь на ответ молчаливого Хэбэла. — Это такое наказание?

— Нет. — Он вернулся к своему занятию, и лодка снова неспешно поплыла, прорезая носом марево, похожее на густую сахарную вату. — Сюда попадают души, зацикленные на гневе, горе, месте, зависти. Не способные к концу жизни отбросить все, и без сожалений двигаться дальше.

— Но… Все люди о чем-то жалеют… Они остаются тут навечно? — от очередных стонов на глаза невольно навернулись слезы.

— Нет. Все зависит от них самих, смогу ли они отпустить то, что тянет их на дно.

— А… — мой вопрос ускользнул: с мысли сбил ласковый, переливчатый голос, доносившийся из глубины. Слов песни я не понимала, но она действовала успокаивающе. Гнетущая тоска, пустившая корни в сердце, как только берег остался далеко позади и заунывные голоса душ начали тревожить слух. — Кто это поет?

— Хранительница Зи-Шар, — Хэбэл улыбнулся: улыбка получилась и горькой и нежной одновременно. — Она — единственная никогда не сможет покинуть это место. Нун терпит наказание за то, что ослушалась отца и полюбила человека.

Лодка врезалась в берег, обрывая разговор. Убаюканный фродас вздрогнул и очнулся.

— Мы на месте, — бросил Хэбэл, отворачиваясь, тем самым давая понять, что время вопросов и ответов подошло к концу.

Амнон ловко перескочил через высокий край лодки и помог мне выбраться. Мы оказались на невзрачном каменистом островке.

Зацепившись взглядом за глыбу, прямоугольной формы, напоминающую поставку под экспонат, в самом центре, ринулась туда, чувствуя, как сердце замирает в предвкушении скорой победы.

Но…

Туман немного рассеялся, вместе с надеждами: на камне ничего не было.

Замедлилась, боясь подойти ближе и окончательно разочароваться.

Нет, нет, нет… Чаша должна быть здесь. Где же еще? Ишуму незачем было нас обманывать.

Стало страшно. А вдруг…? Нас заманили в ловушку?

— Как думаешь, нас кто-то опередил? Или тут изначально никакой чаши не было? — сарказм в голосе Амнона отдавал горечью.

61

— Помоги мне! — принялась лихорадочно обшаривать камень, ища потайную нишу, механизм, хоть что-то.

— Бесполезно. Мы проиграли… — бесцветным голосом произнес Амнон, опускаясь на груду разбросанных камней и сжимая голову руками. Казалось, еще чуть-чуть и он вздернет морду и безутешно завоет.

— Нет! — рыкнула я, пытаясь сдвинуть с места неказистый пьедестал: вдруг под них зарыта эта проклятая чаша? — Я не собираюсь так просто сдаваться! Мы проделали такой путь… Мы…

— Мы сделали все, что смогли, — обреченно проронил он. — Надо найти Ишума, и…

Ишум! Точно! Он ведь сказал, чтобы я позвала его, если…

Запустила руку в сумку, выуживая невесомое серенькое перо.

И как это работает? Может, как средство связи…

Поднесла перышко к губам.

— Ишу…

Порыв ветра подхватил его прежде, чем я успела договорить.

— Нет! — перо растворилась в туманных водах Зир-Шара, я даже до края берега добежать не успела.

— Нет… — вернулась к единственному примечательному месту этого закутка посреди озера и всей тяжестью тела навалилась на него.

«Пожалуйста, я хочу лишь спасти его…»

Последние остатки надежды утекали вместе с тихими слезами. Камень темнел с каждой соленой каплей, что попадала на его поверхность. Пыль, попавшая в нос заставила чихнуть. Я на секунду отвлеклась от своего горя и заметила странный блеск в трещинах, прямо в центре неровной поверхности каменной подставки.

— Амнон, — позвала фродаса, чувствуя, как сердце пропустило удар и замерло в ожидании. — Иди сюда. Посмотри.

Фродас буквально подскочил, решив, что я нашла то, зачем мы пришли. Увидев, на что я показываю, он сначала поник и хотел отмахнуться, но после нахмурился, прищурив свои темные глаза, и подошел вплотную, критическим взглядом разглядывая едва заметные артерии трещин, образующие круг, из которых просачивался слабый свет.

— Дай-ка, — Амнон провел острым ногтем по надколотому центру, и хлипкий камень ввалился внутрь небольшого овально углубления.

— Это же Чаша! — едва сдержалась, чтобы не подпрыгнуть от затопившей меня радости. — Мы нашли ее! Осталось только…

— Отделить ее от камня, — фродас попытался подцепить ногтями серебристый ободок, вросший в камень, но ничего не вышло. Кубок, из-за которого мы прочесали всю Ир-Каллу, слился с каменной глыбой, и его было невозможно вытащить.

Отполированная внутренняя поверхность Чаши сверкала, дразня нас.

— А может попробовать разломать эту глыбу и унести Чашу? И плевать, что она останется вмонтированной в камень. Вряд ли она потеряет свои целебные свойства, — ляпнула первое, что пришло в голову.

Амнону дважды повторять не пришлось. Когда когти удлинились, угрожающе сверкнув в молочной мгле, он вскинул черную руку и замахнулся, оставив на камне четыре глубоких отметины.

— Погоди, — остановила его, заметив символы, выцарапанные на камне. — Может, это послание или инструкция, как освободить Чашу.

— Я не знаю этот язык, — признался Амнон, вглядываясь со мной в кажущиеся бессмысленными, прямые линии, переходящие во вдавленные треугольники и галочки.

— Кажется… — перед глазами зарябило так же, как при чтении текстов, написанных на незнакомом мне языке из библиотеки Хайма, — я смогу прочитать.

Клинопись задрожала, символы запрыгали меняясь местами, растягиваясь, изгибаясь и приобретая формы знакомых букв.

Но я не успела прочитать — земля подо мной задрожала как