Вот куда мне «надевать» свои розово-ванильные мечты в рюшечках?
Я умылась, натянула свежекупленные джинсы с удобным худи и поскакала завтракать. С блокнотом наперевес. Разбуженная девушка-портье лучезарно улыбнулась и запустила кофемашину. Под привычными по европейским отелям металлическими крышками обнаружились фрукты, кукурузные лепешки арепы, которые использовались здесь вместо хлеба, сыр, колбаски неясного содержания, зелень и авокадо – местный эквивалент огурца. Я, бутерброд и моя кружка капучино направились в патио. Сделанные под старину деревянные столики и лавочки прятались под навесами в окружении живописных кустов и клумб. Рассветное небо бледнело, и последние звезды терялись под напором наступающего светила. Я вдохнула свежий утренний воздух с легкой ноткой свежей сдобы и кофе. Открыла блокнот и взяла в руку карандаш. На листке появился людо-пум, напугавший Апони. Ее старший брат, лицо которого окружали перья орла-гарпии. Матхотоп с протянутой чашей. Голубоглазый брат Августин со сверкающим иезуитским крестом на груди. Удивительно, что во сне я не узнавала слова испанцев. Но понимала речь индейцев. Причудливы выверты подсознания.
Утреннюю тишину нарушил стук обуви по камням, выстилавшим внутренний двор. Я подняла глаза. Эндрю шел со стороны мини-часовеньки. Внутри нее был небольшой алтарь со статуэткой Девы Марии и подушками под колени. Вчерашний паренек-портье с гордостью демонстрировал нам это уединенное место. Надо же, американец тоже ранняя пташка.
– Доброе утро, Келли! – поприветствовал он. – Приятного аппетита. Как спалось?
– Замечательно, спасибо! И вам доброго утра, – ответила я.
– Чем нас порадуют на завтрак? – поинтересовался американец, разглядывая мою тарелку.
Забавно. Здесь, среди цивилизации, он уже не казался мямлей. Взгляд был спокойным и твердым. Если вдуматься, то и в лесу он не создавал проблем. Да, он оказался абсолютно не готов к экстриму сельвы. Но кто из нас был готов? Кроме меня. Даже колумбиец Отавиу не был приспособлен к автономному выживанию. Что говорить об оторванном от жизни американце, который видел дикую природу только на канале National Geographic? Но он не терял присутствия духа даже в самых рискованных ситуациях. Не лез с глупыми советами, что столь характерно для его соотечественников. Он гасил вспыльчивые характеры британца и колумбийца. Именно благодаря ему поддерживался шаткий мир в нашей непростой компании. Если Брайан был нашим командиром, то Эндрю – капелланом. Ненавязчивым и уместным. Этого человека окружала аура уверенности и… Я пыталась подобрать слово. Благопристойности, добропорядочности… Чего-то такого. Далекого от гормонов и страстей.
– Вы не будете возражать, если я составлю вам компанию? – спросил он.
– Конечно, – я показала на свободные места за столиком.
Додсон на какое-то время исчез в помещении ресторана и вернулся с тарелкой комплектующих для сборки завтрака и стаканом местного фруктового напитка. Здесь у каждого свой рецепт сока.
– Как хорошо вернуться в привычный мир, – светским тоном, сверкая белозубой обаятельной улыбкой, отметил Эндрю.
Он взялся за столовые приборы и с невероятным изяществом, которому мог позавидовать даже Уэйд, расправился с продуктами. Я знала, что цивилизация преображает людей. Но чтобы настолько? Впрочем, это лишь подчеркивает, что Додсон – резидент мира стекла и бетона. Где среди лиан и москитов он мог продемонстрировать свои манеры?
– И не говорите, – согласилась я.
– Неловко было расспрашивать вас при всех, вы не стремились откровенничать, но откуда у вас такие потрясающие познания о живом мире Колумбии? – отточенным движением он отправил в рот кусочек арепового сэндвича.
Теперь, когда мы выбрались, я могла отвечать честно. Мне не нужно было делать вид, что меня ждет толпа родственников-головорезов, которые отомстят за меня.
– Мой отец был ученым. В детстве я часто сопровождала его в экспедициях.
– Почему же он бросил это увлекательное занятие? – спросил Эндрю, отрезая очередной кусочек.
– Почему вы думаете, что он бросил?
– Вы же сказали «был»? – удивился мой собеседник, и доставил отпиленный кусочек к месту пережевывания.
– Мой отец ушел111, – ответила я и, заметив недоуменный взгляд американца, поняла, что американский английский и posh – не одно и то же. – Покинул наш мир. Скончался, – поправилась я.
– О, соболезную. Такая ранняя утрата. Наверное, он был еще молод. Вам сколько, лет двадцать пять? – сделал он мне легкий комплимент.
– Нет, он был не молод, ему было семьдесят. Точнее, должно было исполниться семьдесят. Я поздний ребенок, – мне почему-то захотелось выговориться. Рассказать обо всем, что мучило меня эти дни. – Но мне всё равно кажется, что он ушел очень рано.
– Мужчины обычно осознают роль родителя в зрелом возрасте. Поэтому поздние дети всегда любимы, – утешающее улыбнулся Эндрю. – Вы говорите об отце с большим теплом. У вас были хорошие отношения?
Я вздохнула. Хотела возразить. Но поняла, что возразить нечего.
– Да. Только раньше я этого не понимала.
Может, мэтра Роя нельзя было назвать Отцом года, и всё же он не стал спорить с моим решением. Не он выгнал меня, это я психанула в сердцах. Он не разделял мой образ жизни, однако не выносил мозг назиданиями.
– Думаю, ваш отец гордился дочерью, – подбросил американец дров в костер моей вины.
– Не думаю, – хмыкнула я. – Я не оправдала его надежд.
– Думаю, вы заблуждаетесь. Если бы у меня была такая дочь, я бы ею гордился, – возразил Додсон.
– У вас есть дети, Эндрю?
– Нет, к сожалению, я не женат.
– Почему? Вы такой… – я постаралась подобрать правильное слово, чтобы не быть неправильно понятой, – привлекательный мужчина.
Американец польщенно хмыкнул и смущенно отвел глаза в сторону:
– Спасибо, очень приятно это слышать от такой очаровательной девушки, – он деликатно притянул мою ладонь и коснулся губами воздуха над нею. – Когда-то я был молод и глуп, и не женился потому, что был непозволительно беспечен. А теперь я поумнел, надеюсь, и мне гораздо сложнее найти пару.
Он бросил на меня лукавый взгляд и вернулся к завтраку.
Я вернулась в ресторан за фруктами. Когда вернулась, то заметила, что взгляд американца прикован к моему блокноту. И незаконченному наброску брата Августина на верхней странице.
– О чем рассказывалось в новой серии вашего сно-сериала? – легко спросил он.
– Мои сны вам не кажутся странными?
– Они мне кажутся удивительными. Знаете, говорят, больше всего в других людях нас привлекают противоположные черты. Бог не дал мне воображения, – Додсон интеллигентно отпил сок из стакана. – Я, к сожалению, слишком приземленный человек. Поэтому меня восхищают ваши сны и рисунки.
