же. Глядя на его лицо, Тамара невольно отметила, что он, наверное, будет даже немного красивым, если улыбнётся.
— Ты, в общем… Перестань себя мучить, — сказала она. — Ты вовсе не тварь. Плевать, какая у тебя фамилия. У меня вон — Суржикова, но никто не зовёт меня Суржиком, так?
— Потому что ты дев… вушка.
— В первую очередь — потому что я не Суржик. Потому что людей не судят по их фамилии. Это тупо, глупо и несмешно. Бери бутылку и пошли. Чего на холоде трепаться…
Немного поразмыслив, Ромка всё же поднял бутылку с земли, повернулся и зашагал в прежнем направлении. Тамара пошла за ним.
В подъезде у бабушки всё было как всегда. Тамаре даже на мгновение почудилось, что сейчас бабушка её встретит, напевая какую-нибудь глупость, угостит чаем и скажет что-нибудь хорошее… Однако на её этаже она вспомнила, что в квартире сейчас пусто. Пока она возилась с ключами, одна из дверей открылась и в подъезд выглянула худощавая старушка с орлиным носом и прищуренными глазами, спрятанными в паутине морщинок.
— Вы к кому? — спросила она хрипло.
— Здрасьте, — сказала ей Тамара, прежде чем Ромка успел раскрыть рот. — Мы к Ефросинье Семёновне. Я её внучка…
— Куда?! — переспросила старуха.
— К моей бабушке! — громче сказала Тамара.
Старуха внимательно посмотрела на неё, потом на дверь, возле которой они стояли.
— Канатова, что ли?
— Да-да! — Тамара закивала.
— Дык нет её уже, — сказала соседка. — Померла…
У Тамары сперва сердце ушло в пятки. Но потом соседка продолжила:
— Я её сколько уже не видела. Как на скорой увезли, так и…
— Она в больнице лежит, — сказала Тамара спокойно. — С ней всё хорошо.
Вставила ключ в замок и повернула.
— К ней дочка её приходила, — прохрипела соседка, вцепившись сухими, как деревяшки, пальцами в дверь. — Вещи выносили.
Тамара округлила глаза.
— Вещи? В смысле — выносили?
— Сказала — на продажу…
Войдя в квартиру, Тамара чуть не осела на пол прямо там.
Из коридора исчезла вся одежда, и вообще всё, кроме вешалок и тумбочки. В ванной ничего не было, на кухне — чистые полки и столы.
Голова пошла кругом.
— Что происходит… — спросил Ромка, закрывая за ними дверь.
Не разуваясь, Тамара дрожащими руками достала телефон из кармана и набрала маму. Она нервно стучала ногой по полу, а голова шла кругом.
— Мам! — она почти что крикнула, когда трубку взяли. — Мам, я у бабушки! Почему тут пусто?! Куда вы дели все её вещи?!
— Что ты там делаешь?! — мама, судя по голосу, ужаснулась.
— Я воды ей отнести хотела, полная бутылка же стояла…
— Папа её нам принёс.
— А тут-то что происходит?! Зачем вы всё вынесли?!
— Слушай, мы не хотели тебе говорить, — мамин голос дрогнул.
Тамара придвинула к себе ближайшую табуретку и медленно села на неё.
— Не хотели говорить что?
— Просто уходи оттуда.
— Мам. Что происходит?
— Это больше не бабушкина квартира.
— В смысле?! — отчаянно крикнула Тамара в трубку. — Как это не бабушкина?! Вы что, её квартиру продать решили, пока она в больнице?! А где она жить будет?!
Снова молчание.
— Мама… Мама, ответь, ответь пожалуйста. Скажи, ну. Ну это ведь шутка, да? Вы ремонт хотите делать? Или что? Мама, это не смешно, — Тамара лепетала, чувствуя, что вот-вот заплачет. — Мама…
— Бабушки больше нет, — тихо сказала мама. — Прости, Тамара. Мы не хотели…
В квартире было убийственно тихо. Не тикали часы — кажется, их вынесли. Тамара смотрела в пустоту перед собой. Ромка смотрел на неё.
— Когда… — проронила она через силу.
— В декабре. Врачи сказали, что ничего не смогли сделать.
— Но почему вы… почему вы молчали… — горло больно сдавливало. — Вы же… ни слова мне не сказали. Вы же просто…
— Тамара, солнышко, иди, пожалуйста, домой. Поговорим вечером.
— Почему вы молчали?
— Мы не могли сказать тебе. Ты так сильно ждала бабушку из больницы. Ты в кои-то веки была такой счастливой из-за клуба. Мы с папой решили…
— А когда вы мне сказать собирались?! — Тамару разобрала злость и яростная, дикая обида. — Когда?! Как ты вообще могла скрывать от меня подобное?!
— Тамара…
Не дослушав до конца, она с размаху швырнула телефон в стену. Тот разлетелся на запчасти, задняя крышка раскололась надвое.
— Что такое?.. — сунулся Ромка.
— Уходи. — Тамара закрыла руками лицо. — Уйди прочь, пожалуйста.
В глаза навалилась густая тяжесть, и она больше не могла сдерживать слёз. Содрогнулась — и по-настоящему расплакалась, сидя в гулкой пустой кухне. Тамаре было горько не только из-за ушедшей бабушки, но и из-за того, что ей будто бы не дали побыть с ней в последний момент, когда это было возможно. Собственная дочь оставила её умирать в одиночестве, в реанимации, среди незнакомых лиц, скрытых медицинскими масками. Не Тамару, а её, бабушку, обманули и предали…
Заскрипела об пол табуретка: вместо того, чтобы уйти, Ромка молча сел рядом.
— Она умерла, да? — тихо и понимающе спросил он.
Тамаре показалось, что она должна разозлиться, однако тон его не был надменным. Так что она лишь кивнула, всё ещё держа лицо в ладонях.
— Слушай. Я сейчас уйду и сиди тут сколько хочешь. Только меня выслушай, ладно? Или можешь не слушать, всё равно скажу.
Ромка помолчал. А потом заговорил так спокойно и негромко, как никогда до этого с Тамарой не разговаривал. Как будто вместо него говорил какой-то совсем другой юноша — более серьёзный и более меланхоличный.
— У меня дед несколько лет назад умер. Я его очень любил. Наверное, даже больше, чем родителей. Хороший он был. Хоть и ругал меня в хвост и в гриву. Я на его могиле ревел, как проклятый. День или два… Приходил к нему и плакал. Мне не хотелось верить, что он ушёл и не слышит меня больше. А потом… подошёл ко мне незнакомый мужик и сказал, мол: ты, пацан, не деда жалеешь. Ты себя жалеешь, что без деда остался. И меня не то, чтобы отпустило — нет, всё равно херово было, хоть волком вой. Но тогда мне и пришло в голову, что умершим-то всё равно, что у нас здесь происходит…
— Уходи, пожалуйста, — шёпотом попросила Тамара. — Уйди. Прошу.
Ромка вздохнул. Встал, сделал несколько шагов. Протянул к плечу Тамары руку — но так её и не коснулся, в последний момент остановившись и забрав руку назад.
— Пока… — сказал он.
Послышался звук закрывшейся двери, и Тамара осталась совсем одна.
…Когда она подняла голову, её кто-то тряс за плечи.
— Эй! — говорили ей. — Ты что здесь делаешь?! Ты кто?
Перепугавшись, Тамара резко вскочила с табуретки. Ноги
