срочно познакомить тебя кое с кем. – Она склонилась ко мне через стол, едва паренек со своими меню отвалил к барной стойке. – Очень серьезный человек. Хороший приятель моего папы. Просто знакомство, никаких обязательств.
– Погоди, погоди, какие обязательства? Ты это к чему?
Она откинулась назад с недовольным лицом.
– Ну, тебе трудно, что ли? Зайдем в отель, поговорим.
– В какой отель? Зачем?
– «Метрополь». У него там как бы офис.
– Да кто он?! С кем надо познакомиться?
Юля помотала головой, как будто я был совсем дурак.
– Один известный музыкальный продюсер. Напрямую решает вопросы с выходом в эфир ЭмТиВи. И на других каналах тоже очень влиятельный. Я дала послушать ему пару твоих треков, он в полном восторге. Готов хоть сейчас подписать любые бумаги. Он и выплатит тот самый аванс.
– Стой, стой, у меня же в клубе все на мази. Они целый лейбл под меня создают. Какие бумаги? Ты о чем вообще? Я так людей не кидаю.
– Толик, никто и не говорит, что надо кидать. Встретишься, пообщаетесь, кому от этого плохо? В одном поле работаете, надо знать друг друга. Он реально хочет с тобой познакомиться. С утра его люди названивают.
Она кивнула на свою трубу, которую, как всегда, выложила на стол справа от приборов, закрученных в белую салфетку, и улыбнулась.
– Ты уже звезда. И это совсем не Ростов. Тут все по-взрослому.
Я помолчал, подумал.
– О чем я буду с ним говорить?
– Толя, да какая разница! Важно, что он хочет тебя видеть.
Я понимал, что Юля меня дожимает, и деньги, предложенные ею для моего отца, тоже играли свою роль в ее схеме, но бабки эти в натуре были нужны, а Жора все никак не телился с договором и авансом.
– Соглашайся, – кивнула она. – В любом случае у тебя еще нет никаких обязательств перед новым лейблом. Жора ведь, насколько я понимаю, не слишком спешит с подписанием.
– Он выбивает условия покруче.
– Ну, вот и пусть выбивает. А у тебя пока есть время для знакомства с другими людьми. Я же тебе говорю – никаких обязательств. Просто разговор. Здрасьте – здрасьте.
Она смотрела на меня с такой умильной физиономией, какая может быть только у человека, осознанно решившего смотреть с умильной физиономией, а я за этим самым симпатичным для меня на свете лицом отчетливо видел асфальтовый каток. И эта махина собиралась раскатать меня в тоненькую лепешку.
– Сейчас зайдем к нам за деньгами, а оттуда – в отель. Времени еще много.
Идти было недалеко. И минут через пять я пожалел об этом. Она могла и не обратить внимания на мою переменившуюся рожу, если бы я сидел позади нее в машине, а она продолжала бы разговаривать по телефону. Но тут особо не спрячешься.
– Ты чего? – спросила она, заглядывая мне в лицо. – Голова болит?
– Да не, все нормально.
– Точно?
– Путем все. Мне хорошо.
Я напрягался даже неизвестно от чего больше – из-за темы с продюсером или по поводу новой Юли, которая, как выяснилось, вполне себе умеет нагнетать. Я чувствовал – меня ведут. Ведут, как тупого бычару, и коридор сужается с каждой минутой. А то, что быка ведет небезразличная ему хрупкая ручка, сбивало бедное животное с толку еще сильней.
* * *
– Ну ты где там? – крикнула Юля откуда-то из недр своей квартиры. – Чего застрял? Иди сюда! – Квартирой, кстати, это жилище мог назвать, наверное, только небольшой слон. Или два небольших слона. Они бы тут вполне разместились. Плюс цыганский табор с кострами и песнями в прихожей.
– Коммуналка, что ли, раньше была? – спросил я у домработницы, которая бесшумно появилась из-за ближайшей двери и теперь стояла рядом, рассматривая меня в упор.
Дом, кстати, сам по себе тоже был не горюй мама. В подъезде лепнина, люстры, витражи. Лифт какой-то старинный – дверью с решетками изнутри запирается, как обезьянник у мусоров. Я спросил – что за тема, и Юля пошла такая: «модерн», «арт-ново», «мирискусники», «бенуа».
Я говорю – уоу, уоу, уоу, стопэ, сестренка, хорош меня своей братвой прессовать, я тоже серьезных пацанов знаю. Она рассмеялась.
Можем, когда захотим.
– Ты где? – снова позвала меня Юля из глубин этого слоновника.
А я здесь. Завис рядом с горничной или как ее там, и мы смотрим с ней друг на друга. Любопытно, что она видит?
Я лично вижу вот что – интерьер соответствует. Стены – голый кирпич, по углам какие-то хромированные штуки в виде современного искусства, ваза большая на полу. Все как положено. Стильно, загранично, продвинуто. И большое зеркало. И я в нем с ног до головы. В своем лоховском прикиде. С побитой мордой – привет от ментов с «Белорусской». То есть так-то он, конечно, не лоховской прикид, а нормальный, рэперский. Но здесь, в этой прихожей, возникают к нему вопросы.
– Але, я же тебя зову, – появилась расстроенная Юля. – Ты чего тут застрял?
– Осматриваюсь.
– Зачем?.. А, блин, не важно, – она махнула рукой. – В общем, денег я не нашла. В сейфе всего тысяча двести.
– Это фиаско, братан.
– Что? – она подняла брови.
– Да я так, о своем. Не бери в голову, сам порешаю проблему.
Юля мотнула головой.
– Ни фига! Я знаю, где взять. Погнали в гостишку.
То, что она назвала гостишкой, начиналось роскошным крыльцом, огромной стеклянной дверью с позолотой и крепким швейцаром. Впрочем, для меня – где началось, там и закончилось. Распахнув дверь перед Юлей, он по-уставному шагнул чуть вперед, чтобы придержать позолоченную махину, и перекрыл мне дорогу своей широкой спиной. Я подумал – случайно, сдвинулся чуть левее, но и он качнулся в ту сторону. Он все еще смотрел на Юлю, которая упорхнула в фойе, а меня будто не замечал.
Я сделал шаг вправо, он, так и не обернувшись, повторил мое движение. Со стороны мы, наверно, смотрелись, как два медведя, разучивающие в цирке вальс. По итогу мне надоело топтаться.
– Дружище, дай пройти.
Он повернулся и покачал головой, наглухо перекрыв мне подход к двери.
– В смысле?.. Ты попутал. В сторону отойди.
За спиной у швейцара открылась дверь.
– Ну ты где опять? – протянула Юля.
Я посмотрел на нее, на халдея, потом развернулся и пошел. Вжарил оттуда по своим делам.
Уверенно шел, четко. Лупил как молотильный аппарат, готовый перемолотить чего хочешь. Ножку тянул, шажок печатал не хуже роты почетного караула. Нет, дивизии почетного караула. В полном составе. Ступню прибивал к тротуару – хер оторвешь. По щиколотку в асфальт уходила.
Пока не замахал руками и не ебнулся как последний лох. Оказалось – тут скользко. У пафосной, сука, гостиницы,
