– Да, двое, – печально улыбнулся Олег. – Серко и Влада – они родились с Волчьим Духом внутри, как и положено Нави. С раннего детства мои дети как две половинки единого целого держались вместе и один был опорой другому, но, когда пришло время взрослеть, что-то вышло не так, что-то между ними сломалось. Мой сын возмужал, стал крепким охотником и готовился унаследовать род, ну а Влада...
Взгляд скитальца потух, при мыслях о прошлом Олег помрачнел хуже осени:
– У Белой Волчицы не было счастья, но она не сдавалась. Она будет кричать, царапать когтями, выгибаться всем телом, но никогда не смириться с судьбой. Влада сломала предначертанный путь и попыталась устроить свою жизнь по-новому…
Олег вспомнил, как в темноте старого бункера, дочь просила его не уходить, но он разозлился, тонул в отчаянье и хотел навеки порвать с племенем Зимнего Волка. В день ухода к Олегу пришёл его старый отец.
*************
– Значит, собрался? И что, ни о чем не жалеешь? – старый скиталец стоял на пороге жилого блока и придерживал руку на перевязи. Рана была не серьезной, от такого не умирают, но лицо старика побледнело как полотно. Михаил с трудом сопел, в лёгких булькала кровь, а на лбу выступили капли горячего пота. Но сын не смотрел на отца, он остервенело запихивал вещи в дорожную сумку:
– Они обезумели, переступили черту, мысль о которой невообразима! Влада сделала это по советам Девятитравы!
– Светланы, твоей матери, – напомнил старик.
– Моя мать свела друг с другом собственных внуков! – воскликнул Олег, оборачиваясь.
Михаил измученно поморщился от таких слов, но вдруг сам неожиданно рявкнул:
– А чего ты хотел?! Сколько они ходили друг с другом, жались в общем Тепле, выживали – так друг с дружкой и сходятся! Когда вокруг Влады парни начали дохнуть, ты-то решил Серко к ней приставить: «Он её брат, худа не будет. Девочка не может оставаться изгоем!» – не твои ли слова? Удивительно, что она только сейчас повинилась, а не в первый же год их походов! В племени любовь крутят с пятнадцати Зим, а твоей девке под двадцать!
– Отец...
– Хватит сопли живать! – оборвал Михаил. – Ты всегда поступал как безвольный, безмозглый сопляк! Как только видишь девку в беде – летишь спасать, очертя голову, а как в семью горе приходит – рюкзачок на спину и поминайте как звали?! Хочешь бросить всех, с кем двадцать Зим прожил?!
– Я им не нужен, они прекрасно справятся без меня! Влада не пропадёт, возвысится в племени – ведунья поможет. А как я могу оставаться и смотреть им в глаза?! Как я могу смириться со всем, что они натворили?!
Старик опустился на раскладушку возле стены, исписанной рунами. Злость в нём погасла, кричать и требовать чего-то от сына уже не хотелось – не было сил.
– Очень просто, – сказал он. – Жизнь порой преподносит нам полные руки дерьма. Среди Зим всё что хочешь может случиться. Я думал ты вырастешь со мной на дороге и научишься различать, где плохо, а где очень плохо, но даже жизнь в племени дикарей тебя ничему не научила. Ты всё цепляешься за какой-то там свет, доброту, где её отродясь не бывало.
Олег ничего не ответил на это, и старик замолчал, разглядывая полутёмную комнату бункера. Среди уложенных штабелем книг, на столе сына беззвучно горел самодельный светильник. Огонёк оживлял загустевшие в углах тени. В комнате осталось так мало от женщины, что однажды изменила судьбу двух скитальцев: аккуратно разложенные гребни у зеркала, гирлянда ложек с ключами на ремешках, выложенные в ряд у точильного камня ножи. Многие из вещей отправились на погребальный костёр вместе с хозяйкой.
– Она умерла, отец, – сказал Олег, заметив, куда смотрит скиталец. – Вот самая важная причина, почему я ухожу. Нужно очень сильно любить Волчицу, чтобы жить рядом с Навью, а у меня любви не осталось.
– Любовь… Нашёл себе оправдание оставить детей. Один дурман в голове и одержимость. Как только Анюта твоя умерла, тебя отпустило…
– Никогда так не говори! – вдруг ударил Олег кулаком по столу.
Старик замолчал – он пришёл в последний раз увидеться с сыном, но даже теперь они снова ругались и не могли найти общего языка. Нет в жизни светлого примирения, до края дней своих будешь спорить о чём-то.
– Подумай, куда ты пойдешь? – просипел усталым голосом Михаил. – Зачем уходишь из племени вот так, впопыхах и без цели?
– Цель есть, я буду искать...
– Кого?
– Убийц! – снова зарычал сын. – В перемётной норе, где Виичи хранили оружие, я нашёл ящик с двумя кольцами на крышке – это знак тех, кто отправил сюда вражеский род на истребление Зимнего Волка! О «помощниках» нам с Анютой говорил парень, которого мы взяли в плен под землёй, так что не всё так просто, как кажется!
Олег прервался, чтобы перевести дух и успокоить застучавшее сердце:
– Я отправлюсь на поиски людей, погубивших мою жену, и проживу свою жизнь в стороне, не стану помехой ни для Серко, ни для Влады, и не буду маячить у них перед глазами, как воплощение совести.
– Это верно, для них Совестью становятся только покойники. И вы с Серко правда похожи – два дурня, которые…
Старик вдруг закашлялся и после приступа на его седой бороде остались алые брызги. Обтерев рукой посиневшие губы, Михаил не стал
