раз уж на то пошло, — волшебница всплеснула руками. — Расскажи, ты отдашь Вармазею для сыворотки меня? Или Костика?
— Или меня?! — с болью в голосе выкрикнул Батлер.
— Да вы что? Это первое наше большое задание. Испытание! У нас чёткий контракт с нанимателем… — Кэррот не был готов так легко поступиться честолюбивыми планами, деньгами и будущей репутацией.
— Ни черта он не чёткий, — сказал Костик. — Вармазей нарушает закон в любом случае: и самовольно копаясь в здешних руинах, и творя из разумных созданий экспериментальные сыворотки. А ты хочешь в этом участвовать?
— О, прекрасно! А если это действительно оборотень, который вас одурачил? Шкуропляс сожрал знаменитую Фириэль и принял её облик. Идеально! Я сам бы так сделал!
— Не сомневаюсь, — съязвила Наумбия. — Но есть нюансы. Признаю, я не сталкивалась с перекидышами, но они по определению волшебные существа. И это должно ощущаться! А в девчонке с развалин магии нет, я присматривалась. Она самый нейтральный субъект в этом хаотическом месте. Не волшебная! Будто камень холодный в костре. Мне не веришь — Констанс подтвердит…
Изваров покивал. Кэррот невесело ухмыльнулся:
— Так, понятно. Батлер, что скажешь? Впрочем, ты и лягушку жалеешь…
— Дело не в жалости… Вармазей обманул нас, бур ему в штольню! Наврунькал.
— Он не ведал, насколько мы щепетильны… Гудж?
— Пусть свободные остаются свободными, — ёмко высказал олг.
На лице Кэррота отразилась внутренняя борьба. Всё опять шло не так, как хотелось. Он задумался аж на минуту. Потом выпустил воздух через ноздри и махнул рукой:
— А, пусть будет по-вашему! Отменяем контракт. Я всегда обожал нарушать обещания… но что вы, знатоки, теперь делать предложите?
— Выбираться из этой зловещей долины и вообще из Варгола, — высказал Констанс. — Здесь наш специалист по гомеопатии всесилен, и лучше уйти подальше, а затем уж вести переговоры. Как писал Йон Фолкер: «Собака кусается только с одной стороны»… Прикинемся дурачками: сообщим куратору, что нас втягивают в непонятное!
— Пригрожу Вармазею наябедничать в Академию. Может, это заставит его отступиться, — проговорила Наумбия. — Но сперва нам действительно нужно покинуть сей регион. Возвращаемся в Большие Грабли.
— Каким ходом? По скалам полезем? С боем прорвёмся по перевалу?
— Спросите у девы, — предложил Гудж. — Охотница знает дороги.
— Только осторожнее. Вдруг она всё-таки оборотень… — пробурчал Батлер Броки.
Возвращаясь к руинам, Наумбия опасалась, что там никого не будет. Что охотница с серебряным луком лишь морок проклятой долины. Но нет. Фириэль восседала в оконном проёме теперь уже второго этажа, непринуждённо болтая ногами в высоких сапогах.
— Посудачили? — озорно щурясь, осведомилась она.
— Мы подумали и решили — ну его, этого мага! — махнул рукой Кэррот.
— Тоже так рассудила, когда его встретила, — согласилась Фириэль. — Но вот странная штука… Давно ни с кем не водилась и не жаждала вовсе. А тут вы пришлёпали! Возник интерес пообщаться. Теперь называйтесь.
Кэррот важно обвёл рукою свою немногочисленную команду.
— Мы — Воины Хаоса. Я Кёрт Олясин, это Констанс Изваров, Батлер Броки, Наумбия Шноррел — она уже представлялась… это Гудж, но я не могу выговорить его полное имя…
Фириэль спросила троллина на гортанном наречии зеленокожих. Он ответил раскатистой фразой, похожей на рокот камней при обвале. Эльфийка фыркнула и кивнула с довольным видом.
— Мы вольные приключенцы, хаос-нейтральный наёмный отряд… — завёл было Кёрт, но тут же понял, как нелепо звучат в здешних дебрях официозные термины. — Слушай, а ты действительно эльф? Родилась до Гигаклазма и всё-всё повидала воочию?!
Охотница закатила глаза.
— Что — «всё-всё»? Всего не упомнишь.
— А много вас, эльфов? — осведомился Броки, дороживший принадлежностью к расовому меньшинству.
— Знала нескольких, — равнодушно ответила Фириэль. — Эльф — забавное слово из сказок. Прилипло, как банный лист… Здесь величали неотеником.
— Да, конечно… Пренебрежимое старение, — пробормотала Наумбия. — Тебя здесь так назвали? Давно?
— Когда центр работал, — отозвалась эльфийка, с некоторым недоумением оглядывая окружающую разруху. — До войны северян с Роггардом. Водилась со здешними мудрецами. Проходила обследования. Штуки нужные добывала…
— Ты работала на чернокнижников?
— Тогда они тоже звались иначе. Естествоиспытатели… творили науку, исследовали изменившийся мир. Играли с опасными знаниями, да иначе никак! На юге житья не стало, а на севере им были не рады.
— Но зачем они войну начали? — хмурясь, спросил её Костик.
— Не видала, кто начал войну. Далёко бродила, вернулась уже на развалины.
— И с тех пор сюда возвращаешься? Это твоё место?
Эльфийка глядела то ли на Костика, то ли сквозь него.
— Это место ничьё. Или много кого… Всё меняется. Люди пыжатся, нарекая места на карте «своими», но однажды земля пустеет, и на ней поселяются прочие.
Гудж что-то проговорил, всматриваясь в шелестящий вокруг цветной лес.
— А сюда возвращаюсь порой, — как ни в чём не бывало продолжила Фириэль. — Так и свела знакомство с вашим кудесником… забрела отдохнуть, а он тут ковыряется. Люди его стрелять вздумали… чай, тоже оборотнем посчитали. Целили скверно, пришлось показать, как следует! Чародея, однако, не выцелишь… свои фокусы применил, но тут место дурное, чары сторонкой пошли. Вода в лужах взбурлила, пар валит, сосульки летят… Убежала. Но вроде отвадила, больше не появлялся.
— Он оставил систему слежения, — пояснила Наумбия. — Ты его заинтересовала.
— Лестно. Нет. Вы явились сюда за башкою эльфийки?
— Мы не знали, что ты — это ты, — сипло вымолвил Костик.
Дева с луком вздохнула.
— Тоже порою не знаю, — поймав напряжённый взгляд, она пояснила:
— Дереализация. Мозговед один сто лет назад объяснил. Тело вроде бы не ветшает, как должно. Да вот психика — хрупкая, сбои в разуме множатся. Мало-помалу утрачиваешь связи с реальностью. Так что не обессудьте, ежли проявится.
— Постараемся, — кивнул Олясин. И солидно спросил у товарищей:
— Мы изволим сегодня куда-то идти или здесь заночуем?
Но два естествоиспытателя — Констанс и Наумбия — так желали узнать у эльфийки страшные тайны прошлого, что вопрос не имел смысла. Пришлось встать неподалёку, найдя на краю леса прогалину поуютнее.
Общались до вечера. Фириэль достоверно и ёмко, но несколько сбивчиво рассказывала истории былых времён. У неё хватало знакомых и в Сизии, и в Тарбагании, и даже в Восточье, но последние годы она мало общалась с цивилизацией, предпочитая блуждать в глуши. После суток в Варголе её можно было понять.
Заходящее солнце сделало мир теплей и красивее; даже старый бетон в этом свете сиял чистым золотом. Лес затих, и листва обратилась в причудливый занавес, окруживший поляну с развалинами. В лужах драгоценно блестела вода. Наумбия протирала глаза, вглядываясь в чащу: в густой тени под деревьями разгорались цветные огни светлячков.
— Эльфийский лес, — прошептала она. Словно в давнем и будоражащем сне. Всюду в этом походе
