– Садитесь, – предложила она, когда они вошли внутрь.
Помещение, в котором оказалась Фетр, мало чем отличалось от других полицейских кабинетов. Фетр опустилась в кресло, на которое указала Аарон, и та передала ей крайне чахлого вида папку.
– Пока это все, что нам удалось узнать.
Фетр занялась изучением документов, а Арон принялась разглядывать ее, откинувшись на спинку кресла.
– Наверное, вам потребуется кабинет для работы, – заметила она через спустя несколько минут.
– Да, если это возможно, – откликнулась Фетр с максимально невозмутимым видом.
– Наверху есть свободный кабинет, – с недовольным видом проворчала Аарон. – Можете им воспользоваться. Вы сюда надолго?
– На пару дней, – наобум ответила Фетр.
Аарон встала.
– Я вас провожу, – сказала она и, не дожидаясь ответа, покинула кабинет.
Дорога к временному пристанищу Фетр оказалась не менее удручающей.
– У нас не было возможности посвятить вашему делу слишком много времени, – заметила по дороге Аарон.
Скудное содержимое папки, которую держала в руках Фетр, было красноречивым подверждением этих слов.
– В этом году у нас образовалась солидная дыра в бюджете.
Фетр могла лишь выразить ей свои соболезнования. Всего несколько дней назад ей самой был предъявлен документ, предписывающий сократить расходы на канцелярские товары, поскольку выделенная на это сумма уже была израсходована на триста процентов.
– За последнюю неделю у нас произошло три убийства, плюс серийный отравитель, поэтому ваше дело, в котором, возможно, и нет криминальной составляющей, не может быть для нас приоритетным.
– Да, конечно.
В распоряжение Фетр был предоставлен маленький кабинет, но вряд ли она могла что-либо возразить против этого. Ей оставалось лишь вяло поддакивать, и Аарон это вполне устраивало.
– Если вам что-нибудь понадобится, вы знаете, где меня найти.
– Спасибо.
Фетр так и не узнала, где можно перекусить и где находится уборная, но ей почему-то не хотелось задавать эти вопросы инспектору Аарон. Однако та еще не закончила:
– Я не возражаю, если вы будете заниматься розысками и опрашивать людей, но, если вам удастся что-нибудь обнаружить, вы прежде всего должны будете сообщить об этом мне. В конце концов, вы здесь в гостях, констебль, и я надеюсь, что вы будете играть по правилам.
– Да, конечно.
Еще несколько мгновений Аарон пристально смотрела на Фетр, словно пытаясь определить, не бросает ли та ей вызов, затем вышла за дверь.
Оставшись в одиночестве, Фетр огляделась и только в этот момент осознала, что осталась одна в чужом городе без друзей и знакомых. И то, что она сидела в пустом кабинете, лишенном всякого намека на личность прежнего владельца, лишь усугубляло ее отчаяние.
И хотя у нее не было поводов для ревности, она никак не могла избавиться от этого чувства. Но возможно, ее командировка в Лестер действительно объясняется интересами дела? И возможно, она напрасно сразу начала относиться к Беверли Уортон как к своей сопернице. Да и почему, собственно, она так волнуется из-за того, что Сорвин остался с Бервели, как будто она – его мать, а он – маленький ребенок? Она ведь знает, что Сорвин в свое время был влюблен в Беверли – он сам когда-то шутливо рассказывал ей об этом, – почему же она так нервничает? Неужто она опасается, что эта страсть может вспыхнуть снова?
А если и вспыхнет, что с того? Сорвин – взрослый мужчина, и она не имеет на него никаких прав. Их взаимоотношения только-только зародились и еще не успели устояться. Он даже ни разу не сказал, что любит ее. Так какое право она имеет возражать?
И все же ей не удавалось убедить себя в этом. Возможно, она и не знала Беверли Уортон, но она очень хорошо знала этот тип женщин и понимала, что имеет дело с классической акулой, которая использует постель для достижения своих личных целей. Скорее всего, Беверли вообще неспособна любить кого бы то ни было, а может лишь имитировать любовь, как, вероятно, имитирует свой оргазм. И если ей вздумается трахнуть Эндрю Сорвина, она сделает это из каких-то сугубо корыстных целей…
Что, в свою очередь, заставляло задуматься о другом. Почему, собственно, Беверли Уортон так интересуется Уильямом Мойниганом и его вещами? Салли была неглупа и быстро сообразила, что поспешное прибытие Уортон – отнюдь не случайность. А несколько телефонных звонков лишь утвердили ее в мысли, что приговор, вынесенный Джереми Итон-Лэмберту, был по меньшей мере преждевременным.
Салли Фетр была юна, но отнюдь не наивна. И ей хватало ума, чтобы понять, почему Беверли Уортон хочет иметь инспектора Сорвина на своей стороне.
Она отвлеклась от своих размышлений и поняла, что находится все в том же чужом кабинете, в чужом ей, незнакомом городе. Судя по всему, и Новый год ей предстояло встретить здесь же.
Счастливого Нового года.
– Ну и что, тебе нравится?
– Ты спрашиваешь только потому, что тебе самому не нравится.
Уставший и замерзший Айзенменгер чувствовал, что с него довольно этой прогулки по зимнему поместью. Ему казалось, что он идет уже несколько недель, и он не удивился бы, если бы в просвете между холмами вдруг засинел океан, хотя и знал, что ближайшее побережье находится в девяноста километрах от Вестерхэма. Он был весь исцарапан колючими кустами, которые, даже находясь в зимней спячке, отнюдь не утратили своей кровожадности. Дважды он провалился в грязную жижу и трижды падал на четвереньки, спотыкаясь о выступавшие корни.
Неудивительно, что он чувствовал себя обессиленным.
– Далеко еще?
Этот вопрос заставил Елену рассмеяться. И звук ее смеха зазвенел по лесу, хотя его и приглушила царившая вокруг сырость.
– Ты говоришь как ребенок, – заметила она.
– Премного благодарен.
Елена шла метрах в пяти впереди Айзенменгера. Она тоже тяжело дышала, но, судя по ее движениям, получала гораздо большее удовольствие от этой прогулки.
– Мы уже почти пришли… – крикнула она, оборачиваясь.
– Слава тебе господи.
– Только, к сожалению, дальше дорога будет уходить вверх гораздо круче.
– Замечательно. – Айзенменгеру казалось, что они карабкаются в гору уже несколько часов, и он был готов к тому, что с минуты на минуту у него начнется кислородное голодание.
Елена остановилась и принюхалась; лицо ее порозовело, глаза заблестели. И несмотря на свое ворчание, Айзенменгер был счастлив увидеть это. «Наконец-то к ней стали возвращаться силы», – подумал он.
Когда он поравнялся с ней, Елена пояснила:
– Хирург сказал, что пешие прогулки лучше всего восстанавливают силы.
