– Иди сюда, – взмолился Айзенменгер, пожирая ее взглядом. На ней ничего не было.
– Значит, тебе не так уж плохо, – откликнулась она.
– Мне уже лучше. Может, ты помассируешь мне шею.
Елена сделала шаг к кровати.
– Никогда не слышала, чтобы это так называлось.
– Ты не была такой, когда мы познакомились. Я потрясен происшедшей в тебе переменой.
Елена подошла еще ближе.
– Это вы развратили меня, доктор Айзенменгер. Я теперь даже белое платье не могу надеть, не испытав при этом всепоглощающего чувства стыда.
– Ничего, мне больше нравится, когда ты ничего не надеваешь…
Он внезапно метнулся и схватил ее, точно так же, как это было при их встрече три года тому назад; она отскочила, залившись счастливым смехом, и ринулась в ванную, а Айзенменгер откинулся на спину и испустил глубокий вздох.
Через некоторое время он встал, влез в халат и направился в сторону ванной, из которой доносился звук льющейся воды.
– Можно войти?
– Это зависит от того… – донесся до него приглушенный голос Елены.
– От чего?
Он не сразу разобрал, что она сказала. Зависит от того, что ты собираешься делать.
Он рассмеялся и открыл дверь. Она, все еще обнаженная, стояла у раковины и чистила зубы. Он подумал было, не приблизиться ли ему к ее соблазнительной попке, но потом решил, что может получить пяткой по матримониальным органам, и предпочел остаться за пределами опасной зоны.
– Ну, чем я занимался вчерашним вечером, уже известно. А что делала ты?
Электрощетка жужжанием оповестила Елену о том, что ее зубы идеально чисты и в ближайшие двенадцать часов не будут подвергаться воздействию тлетворных микроорганизмов. Она умыла лицо и повернулась к Айзенменгеру.
– Я собиралась пораньше лечь. Но у Нелл возникла другая идея.
– Правда? – с заинтересованным видом переспросил Айзенменгер. Он и сам не смог бы объяснить почему, но его интересовало все, что было связано с Нелл.
– У нее есть тайное убежище на верху одной из башен.
– Такое может быть только в замке, – улыбнулся он.
Елена снова отвернулась, потому что он не хотел воспринимать ее всерьез.
– Но в этом есть что-то странное, Джон. Эта комната похожа на детскую, только в ней нет ребенка. Вместо ребенка там кукла.
– Просто ребенок вырос, – предположил Айзенменгер, но даже ему самому это объяснение казалось натянутым.
– Она не любит Тома. По крайней мере, она не испытывает к нему материнских чувств.
– Я, в общем-то, и сам догадался об этом, – вздохнул Айзенменгер.
– Они даже спят на разных этажах, Джон. Рядом с Томом спит Доминик, а комната Нелл расположена в другой части замка.
– Мне это напоминает жизнь в высшем обществе. Тома отправили в пансион, только пансион этот находится в соседнем крыле. Всем удобно и приятно.
– Что касается Тома, для него это отнюдь не приятно, – отрезала Елена, возмущенная легкомыслием Айзенменгера. – Он постоянно видит свою мать, которая не испытывает к нему никаких чувств.
– Конечно, ты права. – Айзенменгер вскинул руку. – Конечно, Том страдает от этого, но не надо взваливать всю вину на Нелл. Совершенно ясно, что она перенесла нечто вроде травматического шока.
– Да, наверное.
– Но почему? – с отсутствующим видом промолвил Айзенменгер.
Елена молча пожала плечами. Он сделал шаг ей навстречу, и они обнялись, но ее обнаженное тело уже не источало утренней сексуальности.
– Думаю, это следствие беременности, – прошептала Елена ему на ухо.
– Несомненно, – пробормотал он и, помолчав, добавил: – Чем займемся сегодня?
Часть 5
В Лестере было сыро и холодно, и ничто не намекало на близость Рождества. Когда Фетр вышла из машины и двинулась к лестнице центрального участка, ледяной ветер принялся хлестать ее изо всех сил. С противоположной стороны улицы ее окликнул какой-то пьянчуга, стоявший возле переполненного мусорного бака, а когда она обернулась, он показал ей кулак. Поскольку на улице никого не было, этот угрожающий жест явно был адресован ей и посему тем более необъясним. Фетр не знала этого человека, но зато он, похоже, знал ее. У него были длинные волосы и потрепанный вид, он был облачен в длинную подпоясанную рубаху; от одного его вида Фетр начала бить дрожь. Рядом с ним стояла худая собака наподобие гончей с привязанной к ошейнику веревкой, имевшая такой же несчастный и измученный вид, как и ее хозяин. В руках у человека была длинная палка, которой он размахивал над головой, одновременно выкрикивая какие-то слова.
В этой сцене было что-то библейское, а мужчина походил на ветхозаветного пророка. Из-за шума транспорта Фетр не могла расслышать его речей, но догадывалась, что они изобиловали проклятиями и цитатами из Писания.
Шедшая по тротуару высокая худощавая женщина не обращала на это представление никакого внимания, как будто подобные вещи происходили в Лестере регулярно. Она уже миновала Фетр и начала подниматься по лестнице, но потом обернулась и проследила за тем, куда был устремлен ее взгляд.
– Я бы на твоем месте не беспокоилась, детка. Он не сделает тебе ничего дурного. Заткнись, Нил! – закричала она. – Ты пугаешь людей! Не волнуйся, – добавила она, обращаясь к Фетр. – Он просто сумасшедший. Но совершенно безобидный. То и дело приходит сюда и произносит всякие речи. Даже набор цитат из Библии у него весьма ограничен, – рассмеялась она. – Так что вскоре он перейдет на радиолозунги пятидесятых годов… Сегодня ты не получишь бесплатного ночлега, Нил! – снова закричала женщина, пытаясь перекричать гул грузовиков. – Пойди и поищи пристанища в ночлежке.
Однако Нил предпочел продолжить свое выступление.
– На самом деле он очень милый, – вздохнула женщина. – Говорят, его жена ушла к священнику, но, скорее всего, это очередная городская легенда. – Она уже собралась уходить, как вдруг остановилась и вопросительно взглянула на Фетр. – А вы ведь Салли Фетр, да?
Удивленная Фетр была вынуждена кивнуть.
– А я – инспектор Аарон. Меня предупредили о вашем приезде. Пойдемте.
Особой радости в ее голосе Фетр не расслышала. Аарон двинулась вперед так стремительно, что Фетр поняла: если она ее не догонит, инспектор не будет из-за этого слишком переживать. Они вошли в приемную, где Фетр выдали соответствующее удостоверение, и затем перешли в коридор, по обе стороны которого располагались шахты лифтов, а в центре находилась лестница. Аарон проигнорировала лифты, и они начали подниматься по холодному, бездушному бетонному зиккурату на третий этаж. Они не произнесли ни слова, пока не вошли в длинный коридор, с обеих сторон которого виднелись многочисленные двери. Аарон остановилась у предпоследней.
