внезапно возникший ко мне интерес…
Возможно, была бы счастлива. Наверняка была бы. Мне ведь не с чем было бы сравнить. Я бы получила от Максима то, что ждала, и радовалась бы этому. Теперь уже ничего не будет. Ему отец тоже доходчиво объяснит, что с девочкой Ариной лучше не общаться. И он послушается, как иначе?
Впервые с девчонками встречаюсь в институте, они рвались домой, но я отнекивалась тем, что плохо себя чувствовала. Да и сейчас выгляжу так себе, что видно по их сочувственным взглядам. Они часто улыбаются ободряюще, прячут глаза, и не знают, что сказать. Потому что я попросила не поднимать тему Ярова.
Я просто хочу его забыть, мне кажется, это очевидно. Я не хочу рассказывать, проживать снова момент за моментом, я сотни раз попадала в них, пока лежала в болезни. Влад являлся передо мной размытой картинкой, в которой перемешивалось все, что было между нами: и первые встречи, и колкости, и ссоры, и секс, и простое глупое счастье, которое мне оказалось не по зубам удержать.
Это мне было достаточно того, что у нас есть. Это для меня мир сузился до Влада, и остальный был не нужен. И я по наивности думала, что у Ярова так же. Но нет, он старше, опытнее, мудрее, равнодушнее. У него всегда была другая жизнь помимо нас, и она оказалась важней. А может, и всегда была важней. А я была только приятной декорацией в его холостяцкой квартире на срок в несколько месяцев.
Тридцать первого декабря девчонки уговаривают меня пойти в бар, провести вместе время, проводить старый год. Я не хочу, для меня новый год всегда был светлым праздником, полным надежд, но не в этом году. Надежды разбились, новые пока не нашлись.
Портить настроение своим унылым настроением я не хочу, потому предупредила, что посижу с ними, а потом уеду домой. В баре оживленно, много людей, праздничная атмосфера, какие-то конкурсы. Я усаживаюсь в угол, утыкаюсь в меню.
Я уже хочу уйти, мне чуждо все происходящее, оно пугает меня. Эти кричащие пьяные люди похожи на карнавал монстров. Я устало тру висок, пытаясь сосредоточиться на блюдах.
— Ариш, — зовет Оля, поднимаю на нее глаза. Я уже привыкла к этому сочувствующему виду, не обращаю внимания. — Может, немного выпьешь?
— Не хочу.
Она переглядывается с Надькой и Светкой.
— Слушай, ну как бы там ни было, жизнь продолжается, — Надька подсаживается ко мне ближе, и я напрягаюсь. — Нельзя так зацикливаться на прошлом, надо идти вперед.
— Я думала, мы праздновать собрались, а не траурные речи читать, — говорю исподлобья, я почти физически ощущаю, как прячусь в свою скорлупу. Если они продолжат, я просто уйду. Осознание этого спасительного выхода позволяет немного расслабиться.
— Ладно, — Надя выставляет руки вперед. — Праздник значит праздник.
Мы больше не возвращаемся к этой теме, девчонки много болтают, наперебой рассказывают о чем-то, я только слушаю, понимая, что за этот месяц успела многое пропустить. Сначала болезнь, потом пришлось подтягивать хвосты, я в основном сидела дома с учебниками.
Я пропускаю момент, когда Надя говорит с Костей по телефону, потому его появление становится неожиданностью. Особенно в компании с Максимом и еще одним парнем. Они все навеселе, глаза блестят, на лицах улыбки.
Костя стряхивает с куртки снег, что-то рассказывая Надьке. Как они умудрились встречаться и остаться друзьями? Как так можно — просто смотреть на человека, с которым недавно была одна жизнь на двоих. А может, у них не была? Может, не все так как я — пропадают с головой?
Может, в этом залог нормальный здоровых отношений? Чтобы не выкладываться полностью, чтобы не стараться для второго, чтобы во главе был ты. Тогда потом и не так больно, и можно даже с улыбкой говорить и обниматься.
Максим садится рядом как-то резко, холодный с мороза, с горьковатым запахом алкоголя, он сейчас кажется мне очень далеким. Я поворачиваю к нему голову, разглядываю и не помню, что нас с ним что-то связывало, что у меня было что-то к нему.
Страшно как это: я казалась себе полной до краев чувств, я готова была отдавать их. А теперь я пустая, теперь мне надо самой взять у кого-то, чтобы наполниться. И этот человек точно не Максим.
— Арина… — он произносит мое имя и молчит, я смотрю, как тают снежинки на его длинных ресницах, превращаясь в маленькие капельки воды. — С наступающим.
Вздергиваю брови в удивлении, и правда забыла, что праздник. Киваю. Вокруг галдеж, а ощущение, что давящая тишина: такая сейчас между мной и Максимом.
— Я прощения хочу попросить, — пьяно произносит он, снова глядя на меня. Я хмурюсь.
— За что?
— Ну как… За все. За то, что я мудак. Что так поступил… Мне реально жаль, что я не познакомился с тобой раньше. И не понял, какая ты классная.
— Я тебя не понимаю, — смотрю на него. Он упирается в меня пьяным взглядом.
— Ну ведь это я сдал тебя отцу. Я записал наш разговор на телефон. Они хотели подставить этого твоего и искали способы. И отец велел мне найти с тобой общий язык. А потом они отрыли его любовницу, и я должен был встречать тебя у торгового центра, раскрутить на разговор… — он все это выдает, как по бумажке, очевидно, алкогольной концентрации хватает только на это. Я смотрю на него расширенными от изумления глазами, а внутри опять начинается дрожь.
Я отворачиваюсь, начиная заново осмысливать произошедшее. Ложь, все ложь с самого начала. Не было никакого интереса: Максима просто отец подослал.
Я вскакиваю, начинаю пробираться через людей, попутно извиняясь.
— Ты чего? — Надька хватает меня за руку.
— В туалет.
Сейчас я снова чувствую себя на карнавале ужасов, мечусь в поисках хоть какого-то уединения, наконец попадаю в коридор, ведущий в туалет, там меня и хватает за руку Максим.
— Отстань, — я выдергиваю руку, глядя на него. — Лучше просто уйди.
— Арин… Я знаю, что сволочь. Я за этот месяц чуть не спятил… Понимал, что если подойду, ты меня пошлешь сразу. И да, я бы тоже послал, зная такое… Но ты мне реально нравишься, слышишь? Я не мог пойти против отца. Но поверь, я тебя не обижу, я больше никогда… Ты ведь свободна теперь, мы можем попробовать…
— Что? — я хлопаю глазами в изумлении.
Он это серьезно сейчас? Считает, что после такого поступка я смогу с ним встречаться? Да мне даже смотреть на него не хочется. Мерзко, противно.
— Ты сам себя слышишь? Ты предал
