Книга Черный Василек. Наекаэль - Никита Воробьев

— Одумайтесь, люди! Вы продолжаете славить своего бога, приклоняетесь перед ним, возносите молитвы, но он остается глух, надеетесь на наставление, но он нем! Вы смешны в своей глупости, и я справедливо насмехаюсь над вами! — Сиплый, но хорошо поставленный и абсолютно безумный голос отчетливо доносился со стороны площади. Алиса поежилась. — Что вы как ни черви, ползающие у него под ногами в жалкой надежде на подачку? Пришло время отбросить старые убеждения, и принять единственного Бога, который немедленно ответит на ваши молитвы! Давайте же вместе восславим имя ее, Ишкуина!

— Пошли быстрее, старик становится все хуже с каждым днем, скорее бы его кто заткнул, пока всем не досталось. — Поторопила мама.

— Он меня пугает. — Пробормотала в ответ девушка.

Алиса провела рукой по двери, и, схватив ручку, потянула ее на себя, уперевшись в стену коленом. Дверь нехотя поддалась, и медленно начала открываться. Мама помогла, распахивая перед девушкой створку. Тяжело выдохнув, она с победоносной улыбкой шагнула внутрь. Дверь за спиной громко хлопнула, обдавая спину Алисы потоком воздуха. Она замерла в коридоре, пропуская маму вперед. Пахло углем, сеном и капустой, как и всегда. Не обычной в этом сочетании была легкая примесь ладана.

— Отлично, что вы пришли. — Раздался подскриповатый голос. — Проходите, леди.

Алиса качнула головой, улавливая источник. Она хорошо знала говорившего, поэтому сразу расслабилась, и шагнула в сторону большой комнаты со столом, где семья обычно ела.

— Что вы здесь делаете, Аристарх? Тем более в такой час. — Удивленно спросила мама.

— Нам нужно срочно обсудить кое-что очень серьезное, Мэри, и, боюсь, другого времени для этого не будет. — Голос мужчины излучал тревогу.

— О нет. — Шокировано ответила женщина. — Подожди, я уведу дочь.

— Не стоит. — Остановил ее мужчина. — Это касается вас всех, так что присаживайтесь. — Добавил он приглашающим тоном, хотя сам находился в гостях. — Ваш муж уже любезно встретил меня, и развлек беседой, так что перейдем сразу к делу.

— А где наши сыновья? — С нажимом спросила Мэри.

— Отправились за дровами, дорогая. — Прозвучал нервный голос отца. — Иди сюда, Алиса. — Девушка поежилась, и по привычке пошла вперед, медленно переставляла ноги, пока не уперлась коленом в перекладину лавки, протянула руки до стола, и, оперевшись, перешагнула ее и села. Устроившись, она развернула голову к гостю.

— Здравствуйте. — Культурна произнесла она. В комнате повисла тишина.

— Доченька. — Кашлянула мама. — Наш гость в другой стороне.

— Ой. — Смущенно сказала Алиса, разворачиваясь в другую сторону. — Простите.

— Ничего, дитя. — Тепло сказал священник, и девушка почувствовала сухую ладонь у себя на макушке. — С горькими новостями пришел я к вам. — Продолжил он со вздохом.

Алиса прислушалась. Помимо голосов до ее ушей доносилось еще что-то. Это был треск горящей свечи. «Странно» — подумала она: «обычно их зажигают только ночью, разве что отец закрыл ставни».

— Сегодня у меня был представитель святой инквизиции, друзья. Сейчас он изволил удалиться для выяснений каких-то обстоятельств, но сказал, что вернется к вечеру. Так что я решил перестраховаться. — Аристарх немного пожевал губами, подбирая слова. — Вести о нашей чудесной девице дошли до Рима. Уж не знаю, был ли то один из жителей, или кто-то, бывший у нас проездом, но церковь обратила на нас свое внимание. — В комнате раздался печальный стон Мэри. — К счастью, пока там нет единого мнения о природе вещей, происходящих с Алисой, так что святой престол ограничился лишь инквизитором, который намерен провести расследование.

— Боже правый, Аристарх. — Пробормотал отец. — Куда уж хуже.

— О, поверьте, у Папы есть не мало особых людей, куда более опасных нежели чем инквизиторы, и, если появляются они, значит прольется кровь. — Мрачно отметил мужчина. — Поэтому пока все указывает на то, что проблему еще можно решить мирно. — Алиса почувствовала ложь в словах старого священника, ложь, в которую он сам очень хотел верить, но промолчала. — Этот человек не прославился своей жестокостью, алчностью или фанатизмом, не стоит ждать от него необдуманных поспешных выводов, но вам нужно решить, что делать. В этой деревне каждый знает об… особенности вашей дочери, так что момент, когда это выяснит дознаватель, остается лишь вопросом времени. — Он старался говорить уверенно и ровно, но голос предательски подрагивал. — Я хочу, чтобы вы знали, что в худшем случае опасность может грозить всем жителям, а не только вашей семье. С другой стороны, я обещаю выиграть вам столько времени, сколько смогу. Об этом человеке известно так мало, что я не могу предложить ничего гарантированного, так что действуйте на свое усмотрение. — Мужчина тяжело вздохнул. — Старайтесь не делать ничего подозрительного, и думайте быстрее, дети мои. Да хранит вас Господь.

В комнате повисла тишина, прерываемая лишь потрескиванием свечи. Девушка молча переваривала услышанное, не в силах подобрать слов.

Хенкер

Семь долгих дней добирался он до оговоренного города. Охотник считал свои нервы железными, но Мате усердно выводил его из себя. Атаман неустанно выл, кричал, и звал на помощь, пока Рейнальд не заставлял его умолкнуть силой. Умолял, угрожал и предлагал взятки. Каждую ночь он пытался сбежать, а когда понял, что пленитель был обязан доставить его живым, стал распугивать дичь, мешая ему охотиться, и Рейнальду приходилось отдавать пленнику значительную часть и без того скромных личных запасов. Охотник не испытывал к Мате личной неприязни, он понимал, что тот цепляется за жизнь всеми силами, но сама ситуация раздражала. Он почти не ел, и, если бы не верный конь, едва ли мог бы спать: Перикулум дежурил у пленника половину ночи, и немедленно будил хозяина, когда Мате пытался скрыться. В результате к утру седьмого дня, когда на горизонте показались долгожданные стены, Охотник, готовый уже если не выколоть, то залить уши воском, мысленно вскинул руки в благодарной молитве.

Даже разбойник, заметив их, притих, а на подъезде к воротам слезливо попросил Рейнальд помочь его дочери, и передать ей место, где спрятал для нее приданое. Охотника искренне поражала способность Мате уперто пытаться разговорить человека, который напрочь его игнорировал в течение многих дней, и даже ни разу не обернулся в его сторону без веской причины.

Подойдя к высокому зданию, принадлежавшему инквизиции, он сдал дрожащего пленника на руки страже, и блаженно развалился на скамье, прикрыв глаза, ожидая, пока Рихтер позовет его для отчета. С инквизиторской кухни тянуло приятные ароматы жареного