он ничего мне не сделает.
— Если ты сейчас уедешь! Между нами все будет кончено!!!
— Герман…
Подойдя к нему я приблизилась вплотную, прижалась своим лицом к его груди и обняла Германа вокруг талии, но он так и стоял с опущеными руками и смотря куда-то вдаль. Он даже не смотрел на меня.
— Решай! Либо остаешься с Юлей здесь, сейчас со мной! Либо увозишь Юлю и сама не возвращаешься больше!
Хочу немного отдалится от него на небольшое расстояние, но он хватает меня за локоть, прижимая меня своим телом к стене. Его горячее дыхание обжигает мои губы, опускаю глаза, но Герман пальцем поддевает мой подбородок, на уровне своего лица.
— Смотри мне в глаза и не молчи! Меня убивает твое молчание…
— Я не могу отпустить её одну, я должна понимать что Игорь не причинит ей вреда, пойми меня, родной мой…
Я даже не обращала внимания на слёзы, которые жгли мои глаза и щеки, сама прижимаюсь к нему ближе. Гер хватает меня за плечи, а я слышу как стучит его сердце, прислоняю ладошку к его груди, но он перехватывает тонкое запястье и отстраняет моё тело от себя на расстояние вытянутой руки. С каждым новым сказанным словом, его голос становился грубее, а взгляд искрит дикой и животной опасностью.
— Соболевская, ты когда нибудь в этой жизни определишься окончательно?!
Мы опасно близко стоим друг к другу, его такой родной запах проникает в мои легкие, лишая меня разума. Я действительно его сейчас боюсь, когда дело заходит о разговорах про Игоря, Герман звереет на глазах, исходящий от него страх пугает, заставляет все внутри сжаться в маленький комочек, Герман хватает меня за осиную талию, вжимая сильнее в стену.
— Или ты до последнего вдоха будешь намеренно мучать себя и меня?!
— Гер… Прошу тебя.
Тихо произношу.
— Блять! Я устал уже, понимаешь?! Морально устал! Я пытаюсь все исправить, пытаюсь! Но я тоже не железный…
Никогда я ещё не слышала такого ледяного тона в свою сторону, он как самым мерзлый лютый мороз, а глаза искрят инеем, который замораживает каждую мою клеточку, я буквально погружаюсь под толстый слой снега, превращаясь в сосульку.
— Я живой человек! Я пытаюсь тебя оградить от всех проблем, но ты же сама намеренно лезешь в этот капкан! Объясни мне просто, что блять творится в твоей голове?!
Сейчас меня болезненно пронзило воспоминание, я видела перед собой того Германа. Которого увидела впервые шесть лет назад, сурового мента, который усадил безжалостно меня в этот чертов изолятор. Который надменно уничтожал меня своим колючим взором.
— Я не могу ее не вернуть ему, как ты не понимаешь, они семья!
Не взирая на то, что он меня оттолкнул от себя, я снова прижимаюсь к его груди, обнимаю его вокруг выточенного пресса, вдыхая его мускусный запах.
— Ты сделала свой окончательный выбор только что! Больше не возвращайся сюда… Ко мне больше не возвращайся!
Резким взмахом он скинул мои руки со своей поясницы, прерывисто выдохнув, Гер со всей дури ударил кулаком о стену, от такого удара, на его костяшках проступили маленькие капельки алой крови.
— Ну что ты творишь, зачем ты себя так калечишь? Пойдём обработаем твою руку?
Пытаюсь взять его ладонь, но он дергается от меня назад как от прокаженной, не позволяет к себе прикоснуться.
— Больше можешь не беспокоится обо мне, беспокойся о том, к кому возвращаешься.
Он зыркнул на меня убийственным взглядом, мне казалось что он сейчас готов был меня растерзать на месте как голодный тигр в клетке. Я не знала какие ещё привести ему аргументы, чтобы он меня понял. Но он и слушать больше не хотел, в этот момент я ощутила как земля уходит из под ног, погружая ноги под зыбкий песок, который поглощает меня полностью.
— Может меня ещё ударишь?
Герман лишь цинично усмехнулся прямо мне в лицо, сдавливая до противного скрипа челюсть. Дура! Что я говорю?! И кому… Человеку, который никогда бы ко мне не притронулся, сейчас я понимаю как его задела и обидела.
— Прости… Я не подумала что…
Хочу извиниться за сказанные обидные слова, но не успеваю.
— Я не твой Игорек, я бы и пальцем никогда тебя не тронул, жаль что ты до сих пор этого не поняла, хотя, видимо тебе это нравится, беги, если снова хочешь повторения!
Герман смотрит мне в глаза презрительным взглядом, махнув головой в разные стороны, он издает злорадный смешок, и оставив меня одну посреди пустого коридора, просто уходит.
— Гер, ну послушай ты меня..
— Проваливай к черту!
Слезы обиды и разочарования с новой силой стекали по моим бледным и холодным от мелкой дрожи щекам, я срывалась на крик, отчаянно звала его, но Герман специально меня игнорировал, поднимаясь лишь выше по ступеням видимо в свою спальню, а я стояла и умирала задыхаясь собственным шквалом удушья и горькими слезами, которые лились каким-то неограниченным потоком.
— Громов! Ты опять от меня отказываешься! Снова и снова оставляешь меня одну…
20 глава. Ты чудовище!
Он ушел… Молча, ни сказав ни слова, оставляя меня одну посреди небольшого коридора. Почувствовав внезапный прилив острой боли, которая давила на виски, я переместилась в гостиную. Не могла даже подняться к Юле, помочь собрать вещи, обессилено усевшись на диван, безжизненно закрыла бледное лицо руками, слёзы огромной обиды казалось были нескончаемы, каждое сказанное слово Германа стояло до сих пор в ушах, от этого, я напросто задыхалась собственным бессилием и горькими слезами.
— Уль, что у вас опять случилось? Сколько же вы будете мучать друг друга?
Внезапно прозвеневший в безмолвной тишине голос Тима, заставил меня поднять на него свои заплаканные глаза.
— Тим… Он не понимает… Не понимает что я не могу поступить иначе, он…
Ядовитые слёзы душили настолько, что моё дыхание становилось прерывистым.
— Уль, его тоже можно понять…
Тим присаживается рядом на край мягкого дивана, обнимает мои подрагивающие плечи, прижимая хрупкое тело к своей груди. Он пытается найти какие-то слова сочувствия и утешения, но я их не слышу.
— Уль, я его не оправдываю, согласен, он не прав, все что он сейчас тебе наговорил, это лишь от обиды, я прошу тебя, не воспринимай все в серьез, хорошо?
Я не могла произнести и слова, даже не могла вздохнуть, дыхание резко перестало ощущаться, a сердце болезненно пропускало по несколько ударов за секунду, отражаюсь пронизывающей болью в ребрах.
— Давай сделаем так.
Тим резко осекается, отстраняется от меня, заглядывая
