встали по трое человек, а у лестницы выросла горка чужих вещей, Лоренц выдохнул, размял пальцы и кивком пригласил Кима пройти в первую камеру.
– Вы это, ВашСиятельство, не пускайте его только, – заволновался один из охранников. – Мы ж его того, не смогём больше, свирепый, тварь, ранил наших, да!
– Не волнуйтесь, – бросил Лоренц, открывая тяжелую дверь, – я его верёвки и пальцем не трону.
Фратеец встретил его гневным взглядом и привычным злым шёпотом. Чуть размяв плечи, Сиятельство опёрся осторожно на палку, с которой всё ещё не расстался, и неторопливо присел на пол.
– Спросите, как его звать, – велел он пятидесятнику. Тот послушно повторил фразу на южном наречии, но чужак только продолжал смотреть исподлобья на Лоренца.
– Хорошо, – вздохнул юноша. – Тоже будешь Жаном. Жан, зачем вы убили младшего старосту?
В ответ на неуверенные слова Кима фратеец только шикнул и свернулся покрепче на полу.
– Он ведь понимает, что случится, если он будет молчать? – Лоренц глянул на солдата. Тот пожал плечами.
– Так сложно-то я не скажу… как это можно… – он задумался, а после медленно и чуть заикаясь сказал что-то на чужом языке. Пленник только улыбнулся немного и прошептал ответ едва слышно.
– Что сказал? – нетерпеливо обернулся Лоренц. Тот пожал плечами.
– Что-то про то, что ему не важно.
– Ему не важно… – пробормотал юноша, – ему… хм… господа, приведите их женщину! – крикнул он в сторону охраны. Ким покосился на него.
– Ему об этом сказать? – осторожно спросил он. Лоренц кивнул.
– Скажи, что он останется в сохранности, и этот слепой, и второй. Если кому и будет нанесён вред, так это их подруге.
Дверь в камеру снова открылась, и двое постовых швырнули внутрь связанную фратейку. Ударившись коленями о холодный каменный пол она тихо вскрикнула, но быстро совладала с болью и отползла в сторону.
– Вы собираетесь пытать женщину, господин? – тихо спросил командир. Лоренц пожал плечами.
– В первую очередь я хочу проверить, – негромко ответил он, не сводя взгляда с южанки, – насколько они действительно чтят свои законы. Если для этого придётся её высечь в каждой камере – что ж, так тому и быть.
Ким отвёл глаза и послушно перевёл его слова. Чужак не отрывал от своей спутницы благоговейного взгляда, но, как только тот закончил говорить, поднял голову. Лицо его было встревожено. Он что-то горячо зашептал в ответ.
– Говорит, что нельзя этого делать, – командир покосился на Лоренца. – Вы уверены?
– Абсолютно, – безучастно отозвался юноша и тяжело поднялся на ноги. – Я не могу тебя заставлять участвовать, поэтому… господа, вы не передадите?.. – он обернулся к постовым, которые всё ещё стояли в дверях. Один из них неуверенно кивнул и протянул ту самую плеть-двухвостку, что сегодня была заткнута за его пояс.
– Спроси снова, – приказал Лоренц, подойдя к женщине, – зачем они убили младшего старосту?
Ким негромко повторил вопрос. Мужчина снова выплюнул ему в ответ короткую фразу, а женщина, не отрывая взволнованного взгляда от плети, чуть вжалась спиной в стену.
– Говорит, это не они, – отозвался солдат. Сиятельство прищурился.
– Не они… – повторил он. По смуглой женской щеке побежала слеза. Испуганные глаза. Заплаканные веснушки. Разорванная сорочка… он сжал рукоять плети. Чем он сейчас лучше этих зверей, что не гнушаются таких кошмарных убийств мальчика и молодой девчонки?.. ей отрезали язык, сказал Юлек. Женское тело свято. Резко выдохнув, он ударил плетью по голым ногам фратейки. Она вскрикнула от боли и сильней вжалась в холодную стену камеры. Её спутник взволнованно закричал, повторяя одни и те же слова.
– Что он говорит?! – Лоренц нетерпеливо обернулся к Киму. Тот продолжал смотреть в другую сторону.
– Повторяет, – глухо ответил он, пряча глаза. – Что не они. И ещё что-то, не разберу. Ребёнок и женщины… пощада? Нельзя? Не пойму.
– Они убили девушку! – прорычал Лоренц, снова занеся плеть. Женщина попыталась было закрыться от удара, и языки попали по её связанным рукам. – Они бросили её к крысам, чтоб те объели её тело! – удар по лицу и плечам. – Они вырезали сердце шестилетнему ребёнку! – сквозь слёзы взвыл он, пнув её сапогом в живот. Она застонала и упала на бок. – Что это за святость, которая исчезает, когда они того хотят?!..
– Господин, хватит, вы ж её убьёте! – воскликнул Ким, оттаскивая его за плечи. – Посмотрите на него!..
Чужак полз к нему, плача и повторяя одни и те же слова. Приблизившись к Лоренцу, он сел перед ним на колени и ткнулся лбом в его штаны.
–Это не они, не они, – повторил Ким, не давая Лоренцу больше поднять руку, – говорит одно и то же. Просит остановиться. Просит пощады.
–Не они… – прошептал юноша, дёрнув плечом. – Хорошо… давай второго. Хватайте её и ведите в следующую камеру! – рявкнул он караульным. Те покачали головами и поспешили исполнить приказ. Лоренц вытер мокрые щёки и взглянул на ладони – пальцы его дрожали от страха.
Разговор со вторым темноволосым фратейцем мало отличался от предыдущего. Разве что он, увидев свою спутницу, сначала пытался было встать и быстро затараторил что-то с угрожающим взглядом. Однако и его речи сменились сразу, как только Лоренц снова занёс плеть.
– Вы не подумайте, господин, что я их жалею или оправдываю, – Ким выглядел беспокойным, – но уже двое порознь сказали одно и то же. Стоит ли её сечь и в третьей камере тоже?
– Побеседовать с последним гостем мне интересней всего, – прошептал Лоренц. – Наш первый пленник, который и рассказал про этих четверых, отзывался о нём… необычно. Думаю, слова слепого ценнее, чем всех остальных вместе.
Пятидесятник вздохнул. Похоже, ему порку этой женщины было видеть так же больно, как и чужакам.
Слепец, казалось, их уже ждал. Увидев его, фратейка бросилась было вперёд, но не совладала со связанными ногами и упала лицом в пол. Кое-как поднялась, подползла к мужчине и что-то горячо зашептала. Тот остановил её жестом, провёл рукой по её лицу, вытирая кровь с разбитого носа, и медленно лизнул ладонь. Глаза его блеснули.
– Что ж, давай начнём всё сначала, – Лоренц впился взглядом в белые глаза. – Спроси, как его зовут.
Ким, вздохнув, послушно перевёл вопрос.
