Когда ты притащил сюда тишь… чтобы ты сделал, если бы я сказала, что пяти секунд мне не хватит?
— Попросил бы уложиться в десять. Что я, с сорняком не справлюсь? Мне нужна была информация — это был способ. Другие ведь не сработали, — тихо произнёс он, запрыгивая на кровать рядом со мной. — Прости, что не уберёг тебя тогда, малышка. Алекса…
— Однажды ты сказал, что Максимильян любит сюда всякую дрянь тащить, — перебила его, мотнув головой. Мне не за что его прощать. — Ты ведь её имел в виду?
— Да, — он не стал опровергать мою догадку. — Она мне сразу не понравилась. Было в её взгляде что-то такое… но подозрения — это всего лишь подозрения. Магией она не обладала, проклятиями ни в чьей адрес не сыпала. С ролью жены Феликса и твоей матери справлялась отвратительно, но не убивать же её за это?
— Как будто Феликс справлялся с ролью отца, — буркнула, прекрасно теперь помня своё детство.
Он даже смотрел на меня как на пустое место. Какой из него отец? Никакой. Я даже от слуг видела больше интереса, чем от него.
— Он не смог пережить смерть твоей матери, — защитник не то, чтобы пытался оправдать Феликса… прозвучало это скорее, как простая констатация факта.
— И решил игнорировать своего ребёнка? — грустно улыбнулась, совершенно не понимая, чем руководствовался в своих поступках этот человек.
— Позволь, я начну с начала, — я лишь повела плечом, не выказывая возражений. — Милания была красива и свежа, как тёплый майский день, но ровно на столько же и глупа. И ты даже представить себе не сможешь, как я рад, что умом ты всё же пошла в нашу породу. По большей части, — защитник сделал вид, что задумался, но, видя, что на его шпильку я никак не отреагировала, продолжил. — В Лонс-Крике ей не нравилось абсолютно всё. Не тот воздух, по её мнению, слишком солёный. Слишком большое поместье, слишком много лестниц внутри, слишком много простора снаружи, слишком близко обрыв… В начале Феликс терпел её беременные капризы, успокаивая и объясняя, что только здесь есть защитник, и только в Лонс-Крике она может не переживать за сохранность своей жизни и жизни будущего ребёнка. Не то, чтобы над ними нависла угроза, но лишняя перестраховка не бывает лишней. Жаль, что и я Милании тоже не нравился.
— Удивительно, — не сдержала лёгкой иронии. — Как такое возможно?
— Вот и я о том же! — сделал вид, что не понял смысл посыла пёс. — Вот только в какой-то момент твой отец заразился дуростью супруги и согласился переехать в столичный дом. Меня никто не слушал. И что в итоге? — защитник устало положил голову на передние лапы, прикрыв глаза. — Преждевременные роды на два месяца раньше срока. Хорошо, что Феликсу хватило ума переместить Миланию в Лонс-Крик — так, я успел спасти тебя. Матери твоей уже было не помочь. Я не умею воскрешать мёртвых.
— Меня однажды практически воскресил.
— Это другое, — защитник повернул морду в мою сторону. — Ты — мой потомок — моя плоть, кровь и магия. И не воскресил, а забросил душу обратно в тело, в котором поддерживал жизнь наёмник. И то, это была экстренная ситуация, я не знал, получится ли что-то из этого. Просто почувствовав рвущуюся между нами связь бросил все силы на её сохранение.
— Понятно, — кивнула, расправляя складки на покрывале. — Что было дальше?
— А дальше Феликс решил скорбеть и лелеял свою печаль, не обращая внимания на окружавшую его действительность, — в голосе защитника появились гневные интонации. — Отказался приближаться к тебе, считая невинного младенца виновным в случившимся. Затем переключил свою ярость на меня, обвиняя в том, что я не захотел спасти Миланию. Мои слова не доходили до его разума, что никого, кроме себя ему некого винить. Не нужно было покидать Лонс-Крик.
Слова защитника казались мне дикостью. Как можно винить ребёнка в смерти любимой? Дитя ведь её продолжение и осознанно отказываться от него — это всё равно, что предать свою возлюбленную!
— Недели две спустя в Лонс-Крик пожаловали Райсы, поддержать своего друга и посочувствовать его утрате, — продолжал просвещать меня защитник. — Его отношение к новорожденной увидели, прониклись даже. Решили заключить договор о помолвке — думали, это станет толчком, пробудет в Феликсе интерес к дочери. Не вышло, — пёс шумно вздохнул, погружаясь в свои воспоминания. — Меня он начал игнорировать, чтобы я не делал, стал уезжать из Лонс-Крика, оставляя заботу о тебе на слуг. Честнее будет сказать, что просто уезжал, а слуги без приказа заботились. Думаю, ты и сама понимаешь, что здесь происходило.
Скорее представляла, чем понимала. Всё, что сейчас говорил мне защитник я воспринимала, как страшную историю, никак не ассоциируя её с собой.
— Когда тебе исполнилось полтора месяца, Райсы вновь прибыли с визитом, но не застали здесь Феликса. Только слуги, ты, ну и проявившийся я, — пёс грустно рассмеялся. — Не выдержал я тогда, наорал на них, требуя, чтобы прочистили мозги своему другу, раз уж я не могу это сделать, так как Феликс не появляется в Лонс-Крике. И они сделали… Решили, что девочке нужна мать, которая станет опорой и для неё, и для самого безутешного вдовца. Через две недели Феликс повторно женился на приведённой сюда Алексе. Зачем он согласился — я не знаю. Вот только ничего не изменилось. Феликс не жил здесь. Более того, редко приезжая и смотря, как ты растёшь, он всё больше отстранялся, сетуя, что ты совсем не похожа на Миланию.
— Железный аргумент, — прокомментировала я, встряхнув головой. — А Алекса меня за что невзлюбила?
— Не знаю, — честно откликнулся защитник. — Первые года три она действительно старалась. Сама тебя кормила, гуляла, читала сказки перед сном. Не любила — это было видно, но старалась проникнуться к тебе, на мой взгляд. А потом что-то изменилось. Раз в неделю она покидала Лонс-Крик, и вот в один из таких дней вернулась она больше не стараясь быть тебе хорошей матерью.
Боюсь, всю правду я смогу узнать лишь у самой Алексы, за что она так поступила со мной и Райсами.
Завтра.
Ещё немного обсудив с защитником моё печальное детство, и напомнив ему, чтобы он завтра никого не выпускал из Лонс-Крика (вдруг Максимильян решит нанести Алексе визит и испортит нам всё), на что пёс лишь закатил глаза, пробурчав, что дожил до момента, когда курицу яйцо учить вздумало.
Прикрыв глаза, я честно старалась хотя бы подремать, но выходило так себе.
Раз за разом прокручивая в голове историю моей семьи, я то и дело переходила
