— Черт!
— Угу.
Хоуи картинно остановил понедельничное утреннее совещание на середине предложения, когда она открыла дверь в комнату отдыха.
— Ах, Рози, спасибо большое, что решили присоединиться! — первые слова, обращенные к ней, не менялись из недели в неделю, словно пассивная агрессия была его личным изобретением. — Мы описать не можем, какая это честь для нас, что вы смогли это сделать!
Рози даже не взглянула на него.
— Что я пропустила? — спросила она Джеймса.
— Ровным счетом ничего.
— На самом деле довольно многое. — Хоуи гневно переводил взгляд с одного на другую. Элизабет притворно уткнулась в свой (пустой) блокнот. — Мы почти закончили. Поскольку вас не было, мы решили сделать вас ответственной за благодарственный завтрак для сотрудников и в этом году.
— Это не должна быть я, — ответила Рози.
— Отчего же?
— В этом случае завтрак начнется не раньше обеда. — Она усмехнулась Джеймсу.
— У остальных тоже есть семьи, знаете ли, — укорил Хоуи.
— Я пошутила.
— Остальные как-то умудряются уравновешивать работу и семью, — он не вопил, а выговаривал, что было еще хуже. — Это несправедливо, что мы должны страдать, потому что вы на это не способны.
Рози закатила глаза.
— И как же вы страдаете, Хоуи?
— Мне приходится начинать заново понедельничное утреннее совещание, когда я даже не добрался до его конца. И мне же приходится жрать дерьмо, если вас просят сделать одно-единственное дело помимо приема пациентов!
— Я совершенно уверена, что дерьмо здесь жру я, но снова буду ответственной за завтрак.
— Хорошая девочка!
— Я не девочка.
— Приходите вовремя.
— Вы имеете в виду — раньше времени.
После первого пациента в то утро она нашла Джеймса в комнате отдыха.
— Почему мы так настойчиво притворяемся, что работаем на Хоуи, в то время как все здесь — равные партнеры, а он по сути — травяное пятно?
— Травяное пятно?
— Раздражающее, вероятно, несводимое, по сути, безвредное. Несколько уродливое.
— Кажется, ты слишком много стираешь, Ро!
— Стиркой у нас заведует Пенн.
— Он равный, но он старший. Он тебя нанял. — Джеймс положил в свой кофе столько сахара, что казалось, будто невозможно растворить его весь и при этом сохранить жидкую форму. — Лично я после твоего собеседования был настроен скептически.
— Правда?
— Пятеро — это до фига детей. Думал, ты какая-нибудь фанатичка, сектантка или что-то в этом роде.
— Джеймс! Нельзя принимать решения о приеме на работу, основываясь на том, сколько у претендента детей!
— Все время, пока ты говорила, я напевал про себя: «Жила-была бабка в большом башмаке, / У бабки внучат — что горошин в стручке…» Это я к тому, что Хоуи за тебя боролся. Ты обязана ему своей работой.
— Может быть, но он мне не мать. Он не должен бранить меня за опоздания. Я взрослая. И не его наемная служащая.
— Да, но стоит постараться сделать так, чтобы он был доволен, или, по крайней мере, не бесить его, особенно когда это просто.
— Глотать его снисходительную чушь — просто?! Брать на себя задачи, от которых открещиваются все остальные, потому что я на пятнадцать минут опоздала на совещание, причем предупреждала, что на пятнадцать минут на него опоздаю? Это не просто!
— Конечно же, просто. Расставляй приоритеты. Разве ты не занимаешься этим дома целыми днями? — Джеймс и его муж больше не ходили в оперу. Вместо оперы у них были годовалые близнецы. — Мне кажется, это должно идти под заголовком «Родительские обязанности: расставляйте свои приоритеты».
— Вот поэтому я не должна быть обязана заниматься этим здесь.
— Считай это борьбой за власть. Выбирать приоритеты, вместо того чтобы позволять их себе навязывать. У него в одном месте свербит. Знаешь, он таким становится примерно раз в пару лет, так что на сей раз даже подзадержался. Хоуи хочет открыть блог клиники, сострогать пятнадцатилетний план, отправить гуманитарную миссию в Таиланд.
— Я не могу ехать в Таиланд. У меня есть работа и моя жизнь.
— Ты прямо капитан Очевидность, детка. Купи пончики для сотрудников и приходи по понедельникам на совещания пораньше, тогда не придется этого делать.
Дверь распахнулась. Хоуи сунул голову в комнату и испустил тяжкий вздох в сторону Рози, хотя явно искал ее и явно нашел.
— Рози. Нам нужно поговорить.
— Конечно, — легко сказала она. — Но у меня через десять минут пациент.
— Это не займет много времени, — пообещал Хоуи, — но нам надо…
У Рози зазвонил сотовый. Номер школы.
— Миссис Адамс?
— Доктор Уолш. Да, это я.
— Мать Ру?
— Да.
— Это Фрэнни Пламер из школы. Боюсь, Ру временно отстранен от занятий. Вы должны приехать и забрать его.
Иисусе!
— Срочный вызов к ребенку, — наполовину извинилась Рози перед Хоуи. — Я должна забрать Ру, но во второй половине дня вернусь. Скажите Ивонне, чтобы перенесла моих пациентов на послеобеденное время.
Если бы не рана в голове, никто бы так ничего и не понял. На самом деле Ру и Дерек Макгиннесс периодически дрались на переменах не первый год. В данный момент это больше напоминало древнюю кровную вражду, чем детские потасовки. Бен все знал и предоставил Ру возможность разбираться самому. Бен представлял, в чем заключается его сила, и она была не в кулачном бое. Если бы брат попросил помощи, он бы ее предоставил (стратегически, если не физически), но тот не просил, и Бен умел уважать желания других. Ригель и Орион все знали, но ничего не могли сделать. С одной стороны, им всего по четырнадцать. С другой, у девятого класса другое расписание. Каждый день в то время, когда Ру мерился силой, у них был английский. Даже Кайенн знала и, может быть, считала это сексуальным, что даже могло сыграть свою роль в причинах, побуждавших Ру продолжать это делать. Но, понаторев в искусстве хранения секретов, он ухитрялся хранить данный от родителей уже полтора года и намеревался продолжать в том же духе.
Рози и Пенн сердились из-за его драк. Сердились из-за того, что в школе не обращали внимания на драки, пока не появилась кровавая рана на голове. Сердились потому, что он втянул всех братьев в организацию прикрытия. Сердились потому, что, когда спрашивали о царапинах, синяках и красных отметинах, он выдумывал истории о спортзале, или о том, что вступил в клуб бега с препятствиями, или боролся с Беном (хотя последнее, возможно, и не было ложью).
Несмотря на то что Ру всеми силами скрывал ситуацию, он все равно злился, ведь родители не замечали, что их сыну надирают задницу. Злился, что они не замечали, что иногда он сам надирал задницу противнику. Но в основном злился потому, что их не интересовало, во имя чего он дерется.
