за ситуацией[364].
Тем не менее петиционная форма выражения общественного мнения в Петербурге существует, причем практически полностью – на различных интернет-платформах, прежде всего на платформе https://change.org. Так, в группе «ВКонтакте» «Комитет защиты Санкт-Петербурга» https://vk.com/comitetspb, посвященной градозащитным проблемам и новостям памятников культуры и науки Санкт-Петербурга и ведущей свою историю от «Марша в защиту Петербурга» 18 марта 2017 г., есть раздел «Ссылки на петиции, голосования, обсуждения». Зайдя в него, можно увидеть, например, что за последние полгода имеются ссылки на четыре петиции: 1) «Требуем присвоить статус музея-заповедника Шуваловскому дворцово-парковому ансамблю!» (от 20.10.2021, на день подготовки этого текста – 14.01.2022, ее подписали 1184 человек); 2) против застройки Охтинского мыса (30.10.2021, подписал 13 261 человек); 3) за сохранение Муринского парка (от 18.11.2021, подписали 5499 человек); 4) против сноса Пулково-1 (от 09.01.2022, подписали 3948 человек).
Здесь важную роль играет количество подписантов, но часто не менее важно и инициаторы петиции – здесь важен список персоналий. Хорошим примером является самая последняя из упомянутых петиций – против сноса старого здания аэровокзала 1973 г. постройки как памятника высокого ленинградского модернизма. Эта петиция размещена на профессиональном федеральном портале архитекторов – https://archi.ru, на котором можно увидеть список инициаторов петиции – 12 наиболее известных архитекторов и руководителей архитектурных мастерских города.
На уровне коллективных петиций возникает уже эффект общественного мнения, которое власть, конечно, может игнорировать, но до определенного предела. И здесь роль могут играть как личности подписантов-инициаторов, их принадлежность к так называемым ЛОМам – лидерам общественного мнения, так и само количество собранных подписей, поскольку современные цифровые технологии позволяют достаточно просто эти подписи оперативно собирать. По сути же, петиции, как и индивидуальные обращения, относятся к нижней части «лестницы Арнштейн».
Респондент 01 так прокомментировал возможности института электронных петиций: «Когда принимался указ Президента о том, что петиции, которые подписали больше ста тысяч человек, должны рассматриваться органами власти, то появилась идея о возможности прямого влияния граждан – прямой демократии – на принятие решений. Этот институт есть, но он не работает. Можно собрать сколько угодно подписей под петицией, формально этот вопрос будет рассмотрен, но на самом деле не будет принят во внимание по разным причинам. Эта связь между гражданским обществом и принимающим решение органом власти сейчас размыта, и прямой связи нет, не говоря о том, что прямая демократия не работает, так и на принятие решений воздействовать снизу вверх очень сложно как раз по той причине, что нет ответственности у органов власти за неправильно принятые решения»[365].
11.3. Порталы электронных коммуникаций в Санкт-Петербурге
Электронным вариантом общественных слушаний являются порталы электронных консультаций. Подобные ресурсы позволяют осуществлять онлайн-референдумы по вопросам развития регионального и городского пространства, выбирая наиболее приоритетные направления[366]. Здесь появляется больше возможностей для имитации: зачастую решения, выносимые на голосования, заранее подготовлены внутри ответственных органов власти, а гражданам лишь предлагается выбрать из того списка, что им предоставлен[367]. Таким образом, власти могут решать проблемы, прежде всего интересующие их, а не граждан, а кроме того, симулировать их вовлечение в управленческий процесс и повышать удовлетворение от проводимых политик[368].
Совсем недавно, в 2020 г., ссылаясь на требования карантина, и в Москве и в Санкт-Петербурге были приняты решения перевести обязательные по закону общественные слушания по градостроительным вопросом в онлайн-формат, что вызвало отрицательную реакцию и многих депутатов, и журналистов[369]. Тем самым эти обсуждения перестали быть публичными, их диалоговый режим и возможность оппонирования исчезли. Соответственно, и их решения становятся полностью предсказуемыми, то есть они превращаются в имитацию, что соответствует нижним уровням «Лестницы общественного участия» Шерри Арнштейн[370].
В ходе исследования была выявлена еще одна форма взаимодействия представителей исполнительной власти и общественных активистов Санкт-Петербурга – временные или постоянные рабочие группы с участием руководства профильных комитетов и представителей общественных организаций по конкретным вопросам городской политики (полней). Вот что рассказал в своем интервью об этой форме респондент П1: «Когда мы создали юридическое лицо и когда начали диалог, начали думать, что городу важно, что можно предложить городу и сделать вместе, ситуация изменилась. Мы перестали просто слать обращения: мы участвуем в совещаниях, мы проговариваем вопросы неформально и формально… Органы исполнительной власти – они не монолитны. Мы стараемся формировать, включаться в работу, инициировать создание рабочих инструментов. Мы договорились о создании постоянной рабочей группы при Центре управления парковками. Постоянная рабочая группа – мы хотим институционализировать это. В ней будут принимать участие представители разных комитетов, эксперты, депутаты ЗакСа, их можно приглашать по разным темам. Чтобы рабочая группа заседала раз в два, один месяц… у нас такой опыт есть, межведомственный, когда мы стыкуем несколько комитетов и работаем над конкретным проектом»[371].
В середине второго десятилетия нашего века в России по инициативе Комитета гражданских инициатив стал развиваться процесс партисипаторного бюджетирования, когда для распределения общественностью (а не общественными организациями (!)) выделялась определенная доля (как правило, не превышающая 1 % от всего бюджета, только в одной республике – Башкортостане – она составила 1,25 %)[372]. Предложения по использованию средств могут вносить все граждане, а их отбор осуществляют специальные комиссии, действующие по принципу «гражданских жюри». Эти практики проходят при поддержке, а часто и по инициативе региональных финансовых комитетов при активной поддержке Министерства финансов[373]. Так как наличие «общественного бюджетирования» является одним из показателей рейтинга Министерства финансов в международном рейтинге, то Министерство финансов стимулирует региональные комитеты по внедрению подобных практик. Этот проект получил развитие и в Санкт-Петербурге, при его реализации сложилось конструктивное сотрудничество специалистов из Комитета финансов СПб и Европейского университета в СПб[374].
Как показало исследование, портал партисипаторного бюджетирования «Твой бюджет» также подвержен влиянию имитационных практик. Государственные учреждения пользуются административным ресурсом для продвижения проектов, в которых заинтересована прежде всего бюрократия. Таким образом, им удается перераспределить дополнительные бюджетные средства на свои нужды, нежели позволить гражданам реализовать свой проект. Одним из последних проектов, столкнувшихся с таким давлением, стала гражданская инициатива «Заросли» по организации парка на Малой Неве. Кроме этого, партисипаторное бюджетирование не имеет нормативно-правового обеспечения, в связи с чем любой гражданский проект может быть отменен даже после значительного цикла по его одобрению и экспертной оценке: «На общегородском этапе, если администрации не нравится проект, то она просто его игнорирует, то есть не выбирает его и дает другой администрации, у которой есть проект, который ей нравится активизировать административное голосование в пользу своего проекта. Мы столкнулись с этим на последнем
