Но на полпути сын поймал взгляд отца, вздрогнул, и вернулся в угол, обиженно понурив голову. На полу сидел Олег и с остервенением скидывал валявшиеся игрушки в пластиковый таз, купленный мною для загадочных хозяйственных нужд, но так и лежавший девственно нетронутым на балконе. Какая хозяйка, такие и нужды.
Я облегченно перевела дыхание, по крайней мере, все были живы.
- Все в порядке? – голос до сих пор звенел от напряжения.
- Как видишь, - зло ответил Олег.
Я и впрямь все видела. Сюрприз не удался. Пол комнаты словно бриллианты усыпали игрушки и детали конструктора, на пятачке обоев над столом красовался натюрморт из всех оттенков розового – рисунок дочери. Но главное, всю поверхность комнаты украшали крохотные перья из вспоротой подушки. Как перхоть. Или снег. Даже романтично.
- У вас все в порядке? Миш, выйди, пожалуйста, из угла, - я приложила усилия, чтобы мой тон не испугал детей.
Сын яростно замотал головой, пока не впечатался лбом в стену и заскулил. Варя, глядя на страдания брата, стала выть с удвоенной силой, она у меня командный игрок и всегда поддержит коллектив.
- Хорошо, милый, если хочешь стоять в углу, это твое право, но услышь меня: ни я, ни папа тебя не наказываем, и ты можешь выйти оттуда в любой момент, - тяжелые от стресса конечности стали вдруг ватными, - Варя, котенок, у тебя все хорошо. Что-нибудь болит?
Дочь на секунду замолчала, обдумывая мой вопрос, покачала головой и продолжила плакать, как ни в чем не бывало. Единственный, кто сохранял спокойствие в этом адовом пекле – мой муж. И именно к нему у меня было больше всего вопросов.
- Варюша, котенок, помолчи хотя бы на пять минут, дай мне прийти в себя. Олег? Ты ничего не хочешь сказать?
Тот не поднимал на меня взгляд и даже когда таз наполнился до краев, не остановился, продолжая хаотично кидать в него и Мишины и Варины вещи. Тишина в квартире вызывала во мне странную тревогу.
- Олег, скажи, когда ушла наша няня? - При этом вопросе лопатки сына дрогнули и напряглась спина. - Миша, что-то случилось? Пожалуйста, подойди ко мне.
Мой бедный мальчик, наконец, развернулся лицом, и я увидела размазанные по чумазым щекам слезы. В красных глазах было столько неподдельной обиды, что на секунду сын показался неожиданно взрослым. Ну, или не совсем ребенком, потому что дети так не смотрят.
- Милый, - я подошла ближе и провела ладонью по растрепанным волосам: - Скажи, что произошло?
Он только плотнее сжал губы и опустил лицо в пол.
- У нас было мужицкое соглашение, Яна, так что Михаил будет молчать, - равнодушно произнес муж.
Обернувшись к нему, я увидела, как он методично собирал в стопку детские книги.
- Что ты делаешь? – наконец спросила нарочито спокойным голосом. Главное сейчас - не напугать своей истерикой детей.
- Убираю все игрушки из комнаты, кажется, мы слишком долго воспитывали мамину детку и пора применять другие методы, - от этих слов Мишина голова едва дернулась в сторону, но сам он не произнес ни звука.
- Так, - я глубоко вздохнула, - Миша, расстели кровать себе и сестре, порядок наведем завтра. Варя, я подойду через несколько минут, сейчас иди с братом и почисти зубки, хорошо? Я вернусь и почитаю вам книгу. Олег, выйди, пожалуйста, на кухню, нам нужно поговорить.
Я слышала тяжелые шаги за своей спиной. Серый безжизненный взгляд мужа заскользил по поверхности стола: грязная посуда, осколки моей любимой чашки, пузырек с зеленкой. Изумрудные отпечатки детских пальцев украшали всю поверхность кухонных ящиков.
- Олег, когда ушла няня? – наконец спросила я.
- Ее не было, - выдавил из себя муж.
- Отлично, может быть, ты позвал Анфису?
- Она не обязана сидеть с нашими детьми, всякий раз, когда нам припечет.
- Твоя мама?
- Ты же ее так любишь, решил тебя лишний раз не травмировать – каждая реплика словно лай дворового пса. Громко и бессмысленно. На лице Олега играли желваки, пальцы вцепились в столешницу так, что костяшки побелели. Я осторожно подошла к мужу и положила ладонь на его спину. Внешне – само спокойствие. Внутри – пламя.
- Хорошо, - нарочито медленно начала я, - скажи мне, милый, с кем ты оставил наших детей?
***
С Олегом я познакомилась в институте. Он был немного старше, немного выше, и гораздо смешнее моих однокурсников.
Первой лекцией нам поставили историю России, которую вел какой-то старый дед с обильным слюноотделением. При каждом слове он плевался так далеко и метко, что в пору было надевать дождевик. Из-за этого все проснувшиеся вовремя студенты занимали дальние ряды. В тот день я опоздала и села за парту прямо напротив стола педагога.
Скрипнула дверь и в кабинете показался парень с пронзительными серыми глазами. Он выцепил из всей толпы меня и приветливо улыбнулся:
- Если тебя держат в заложниках, моргни дважды.
Я рассмеялась и с тех пор шла с ним по жизни об руку, смеясь и поддерживая на каждом шаге. Не помнила обид. С легкостью относилась к накатывавшим проблемам. Всегда прощала.
Вплоть до сегодняшнего дня.
- Олег, с кем ты оставил наших детей? – с нажимом повторила я вопрос.
Серые глаза казались мне теперь двумя мутными лужами по сравнению с тем небосводом, который я могла разглядеть в них раньше.
- Ты знаешь ответ.
- Знаю. Но хочу, чтобы ты произнес это сам. Давай, милый, это не сложно: Яна, я решил оставить нашего семилетнего сына присматривать за нашей трехлетней дочерью. Потому, что у меня где-то есть запасные дети. От стажерки, вероятно.
Он зло посмотрел на меня и прошипел:
- Миша уже большой мальчик.
- Как и ты, Олег. Но это не мешает тебе терять галстуки, ключи, папки с документами. Или мне позвонить Кларе Гавриловне и попросить напомнить о том, как она гладила тебе носочки до выпускного курса?
- Яна, не строй из себя идиотку, ему уже семь, он не может выполнить элементарного?
- Он ребенок, Олег, - я повысила голос вслед за мужем, - семилетний ребенок, какую ответственность ты ждешь от того, кто считает Марвел документальными фильмами?
