- Ну, ведь это все последствия твоего воспитания, милая.
- Как удобно. Как будто я била током каждый раз, когда ты подходил к детям. Тебя ведь лучше было не трогать по пустякам, ты у нас папа праздник, папа карнавал. А с сегодняшнего дня еще и папа предатель. Что ты им наговорил? Почему они плакали? – я услышала какой-то шорох в коридоре и с ужасом подумала, что нас подслушивают.
- Ничего такого, что взрослый человек не мог бы понять самостоятельно. Я оставил его на несколько часов наедине с сестрой, и не думал, что за это время можно растащить квартиру по кирпичику.
- В этом-то и проблема. Ты каждый раз не думаешь о последствиях своих решений, в этом мы и отличаемся!
- При чем здесь я?! Наш сын чуть не угробил Варю, ты хотя бы это понимаешь?! - я не успела показать Олегу, чтобы тот говорил тише, и вероятно, Миша расслышал последние слова. Подошла к проему и прежде чем захлопнуть дверь, крикнула так, будто не догадывалась, что кто-то может прятаться в коридоре: - Мишук, включи ночник, я подойду через пять минут.
Я оглянулась и снова посмотрела на мужа, стараясь разглядеть в нем смешливого худого парнишку из деканата. Как истинный сын своей еврейской maman, Олег всегда держался ближе к власти. Таким он мне и запомнился: серьезным, нескладным, смешным и искренним. Мне нравилось трепать его густые длинные волосы, нравилось целовать усыпанные редкими веснушками щеки. Нравилось забираться под одеяло и протягивать ему заледеневшие ноги – в первой съемной комнате почти не работало отопление. Он сжимал в руках мои ступни и старательно растирал кожу, чтобы согреть меня. Я любила все глупости нашей с ним жизни, потому что их делал ОН.
А сейчас смотрела в пустое безжизненное лицо и понимала: ненавижу.
- Я не могу больше говорить об этом, не сегодня. Мы все устали, а дети вообще не понимают, что происходит. Обсудим все завтра, я постелю тебе в зале.
- Какое великое наказание, товарищ Генерал, - ерничал Олег.
Но у меня не было сил на то, чтобы придумать наиболее ядовитый ответ. По крайней мере не сейчас. Я с шумом открыла дверь, боковым зрением отметив, как кто-то юркнул в детскую. Медленно дошла до комнаты и застала Мишу ворочающимся на кровати. Варя к тому моменту сладко спала.
- Подвинешься, милый?
- Ты почитаешь сказку, - голос звучал ожидаемо бодро.
- Нет, просто поговорим о чем-нибудь. Расскажи, как прошел твой день в школе. Тебя сегодня никто не обижал? – Сын покачал головой. – Отлично, а ты сегодня никого не обижал?
Он хмыкнул так, будто у него спросили, где живет семейство динозавров. Я легла рядом и обхватила его пока еще маленькую ладонь руками. Детство, такое бесконечное для него и невыносимо стремительное для меня вот-вот подойдет к концу. Он вырастет, голос станет грубее, руки сильными, поступки взрослыми и правильными, потому что я его так воспитала. И он не обидит свою подругу, девушку, невесту или жену. И в этом тоже будет моя заслуга...
***
Я слышала, как быстро стучало Мишино сердце, и еще крепче прижалась к сыну, чтобы он скорее успокоился и заснул.
- Мам, вы ругались? Это из-за меня, да? Потому что я плохой?
От вопроса меня окатило волной паники. Было слишком темно, но я вглядывалась в серые, отцовские глаза, чтобы понять, как сильно этот вечер поломал нашего ребенка. Дети не должны слышать ссоры родителей. И тем более винить себя в том, что кто-то не может договориться. Я постаралась приласкать Мишу, моя рука опустилась с волос на мокрое лицо – он снова плакал.
- Во-первых, - каждое слово было взвешено точнее чем в ювелирной лавке, - мы не ругались, разговаривали. Ты не можешь быть виноватым в том, что два взрослых человека ищут выход из ситуации.
- А если вы не найдете выход?
- То мы возьмем компас, и пойдем по стрелке на Юг. - Я поцеловала сына в макушку и устроилась рядом. Сил на то чтобы идти в спальню не было.
Уже через несколько мгновений меня окружили тепло и свет. Языки пламени, словно шкодливые лисята, перебегали с одного угла комнаты на другой. Сначала это выглядело безобидно: огненные хвосты гладили игрушки, книги, мебель. От этих прикосновения вещи, будто из рисовой бумаги, вспыхивали и сгорали за секунду. Дыма не было. Только раздирающая легкие вонь – концентрированный запах фрезий. Я оглянулась, ища глазами детей, но их кровати стояли пустыми. Огонь захватил уже всю комнату, в его голодную пасть на огромной скорости летела моя жизнь: свадебный альбом, обручальные кольца, первый снимок узи, недавно купленная кастрюля для вкусных супов, письма. А потом все пропало. Только черный пепел мухами разлетался по сторонам. И отвратительный, невыносимый, сводящий с ума запах фрезий.
Я проснулась с колотящимся сердцем и лихорадочно обвела взглядом тёмную детскую. В отличие от сна, здесь все было цело. Я дома, на кровати, вместе с детьми, а остальное – просто приснившийся кошмар. Чисто машинально, для собственного успокоения, я потрогала Мишину голову, тот спал, Варя уткнулась в плечо брата и тихо причмокивала губами. Из задумчивости меня вырвал резкий звук. Кто-то с остервенением двигал мебель в нашей спальне.
Олег включил все лампы, включая настенные бра. Свет больно ударил по глазам. Я с удивлением увидела, как муж залез за комод и тщательно выметал оттуда стекла. По комнате разливался едкий запах некогда любимого парфюма. Я молча подошла к окну и открыла его нараспашку, надеясь, что от свежего воздуха меня перестанет тошнить.
- Если бы ты убрала духи на место, то ничего бы этого не было.
- Разумеется, - не стала спорить с ним, - Олег, не трогай, я завтра утром сама все уберу.
Он не посмотрел в мою сторону, и, не прицеливаясь, кинул несколько слов:
- Что ты, я теперь большой мальчик и отвечаю за свои поступки. Ты ведь об этом всегда мечтала, милая?
Точно в яблочко.
- Олег, это не обязательно…
- Обязательно, - перебил меня он и выругался: - Твою мать, твою ж…что за гребанный день, когда он уже закончится?!
По сжатому кулаку едва бежала тонкая струйка крови. Олег схватился рукой за стену и на обоях тотчас остался алый след.
- Я принесу аптечку.
