Перис торопливо пошла прочь.
Тобиас на ходу стянул пиджак и набросил его ей на плечи. Прежде чем она успела его сбросить, Тобиас крепко обнял ее.
– Успокойся, ладно?
– Ты сделал из меня дуру.
– Черт возьми.
Перис сбилась с шага.
– У тебя скверный язык, Тобиас Квинн.
Ему пришлось рассмеяться:
– Ты говорила это, когда мне было семнадцать, а тебе – десять лет. Точно таким же тоном.
– Нет.
– Правда-правда. Я споткнулся о твои ноги – которые были длинноваты для десятилетней девочки – споткнулся и чуть не упал и сказал: «Черт возьми!» А ты сказала: «У тебя скверный язык, Тобиас Квинн».
– Я помню, – она пыталась выдернуть руку. Тобиас притянул ее к себе и направился к своему джипу.
– Ты помнишь, что я тогда тебе ответил?
– У меня по-прежнему длинные нога.
– Твои ноги восхитительны. – Он развернул ее в сторону улицы Вайн. – А я ответил, что ты бы не воскликнула «Черт возьми!», если бы твой язык…
– И это я тоже помню. Ты куда-то не туда зашел.
Почему, ну почему его жизнь, или, хотя бы, его любовь, не могла быть простой? Почему ему суждено терять голову от совершенно невыносимых женщин? Признаться, эта женщина была невыносима по явно иным причинам, чем объекты любого его прошлого увлечения сердца – или какого другого органа, принимавшего в оных интригах участие.
Тобиас сосредоточился, чтобы удержать воображение выше пояса. Господи Боже, может, он действительно ненормальный, в чем его обвиняла его бывшая жена? Его жизнь была у всех на виду. Женщина, с которой он желал оказаться в постели, уже претерпела от угрожающего ему окружения… но все равно он желал ее. Прямо сейчас, на залитом лунным светом тротуаре.
– Что ты говоришь? – Он слышал ее голос словно из дальней дали.
– Я сказала, что ты не имеешь никакого права… По правде говоря, даже меньше, чем никакого права впутывать меня в эту неразбериху… Не имеешь права идти за мной. Ты злишь меня невыносимо!
– И ты не собираешься это терпеть? – обезоруживающе предположил он.
Больше Перис не сопротивлялась. Они подошли к джипу. Открывая дверь пассажира, Тобиас придерживал ее за плечи.
– И опять я тебя похищаю, – сказал он, посмеиваясь над своей странной натурой, и надеясь, что Перис решит – он смеется над создавшейся ситуацией. – Вы не будете кричать, мисс?
Во мраке ее глаза казались черными – такими же черными, как и тщательно уложенные волосы.
– Я просто не хочу идти пешком в этих ужасных туфлях, и поэтому буду очень признательна, если ты меня подвезешь, – сухо сказала Перис.
Тобиас помог ей взобраться на высокое сиденье и, обежав вокруг машины, прыгнул в кабину рядом с ней. Ощущение радости предвкушения от того, что она позволила ему отвезти ее домой, сказало ему еще раз, как далеко зашли его чувства к этой женщине.
Ведя машину по тихим улицам, Тобиас надеялся, что Перис не заметит, как медленно он едет.
– Может быть, и хорошо, что ты не осталась дома этим вечером.
– Одобряешь? Ну что ж, спасибо, – в ее голосе звучал сарказм.
– Мы продвинулись в нашем деле. Ты видела, какое лицо было у Эвергрин? Она просто слюни пускала. Готов спорить, у нее где-нибудь под платьем работал магнитофончик.
– Да ну тебя, Тобиас!
Уже замедляя ход перед светофором, он все же затормозил резче, чем хотел. Перис качнулась вперед, и ему пришлось выбросить руку перед ней, чтобы удержать ее.
Перис ухватилась за его рукав, откинулась назад и тут же отдернула руку, словно обожглась об него.
– Ничего, – сказал он, не делая попытки тронуться с места, даже когда свет светофора переключился на зеленый. – Что с тобой? Я думал, у нас с тобой общее дело.
– Не предполагалось, что я стану твоей пленницей.
– Пленницей? Все, что я делал, было продиктовано заботой о тебе. Меня, черт возьми, чуть не убили неделю назад. У меня даже шрам остался. И мы оба знаем, что несколькими днями раньше этот же маньяк едва не изнасиловал тебя.
– Не надо.
– Не надо прятаться от правды. Мы не можем позволить себе роскошь тешиться прекрасными чувствами.
– Мне кажется, он по ошибке принял меня за кого-то другого.
Тобиас искоса посмотрел на нее:
– Ты всегда была мечтательницей. Если ты думаешь, что в моей жизни есть сейчас другая женщина, то ты ошибаешься.
Она встретила его взгляд.
– Я не в твоей жизни.
– Разве? – Он заметил, как слегка дрогнул ее рот. – Если ты сама так не думаешь, все равно тебе надо признать, что тот человек думал именно так. Ты уже говорила, что ни у кого не может быть причины ни с того ни с сего напасть на тебя. Это нападение не было ни с того ни с сего.
Ее глаза блеснули:
– Могло бы быть.
– Конечно. Ни с того ни с сего кто-то хоть и не изнасиловал тебя, но пригрозил, что сделает это в следующий раз, и просил тебя передать это другому. То есть мне, дорогая. Конец рассказа.
– Но ты не понял, что он…
– Да, я не понял, чего он хотел. Но это ничего не меняет. А потом, ты – в моей жизни. Я так хочу.
К ним приблизилась машина, подметающая улицы, и Тобиасу пришлось повернуть к югу, к дому Перис.
– Послушай, – сказал он. – Держись все-таки моего плана, а? Пока мы не увидим какого-нибудь результата…
– Не у одного тебя проблемы, – она повысила голос. – Тебе… Ты хоть можешь представить, что мне приходится думать не только о том, оказался ли мой дед помехой на твоем славном пути преумножения и так не маленького капитала?
Тобиас не знал, что и ответить на эту длинную и страстную речь.
– Так вот, Тобиас, у меня есть и другие проблемы. И весьма большие. Даже очень. И я как-то не прошу у тебя помощи. Я тебя не обвиняю, но ты пытался помочь, а вышло только хуже.
Она была готова расплакаться.
– Пожалуйста, поехали быстрее.
– Что случилось? – Он опять снизил скорость. – Я думал, все не так плохо.
– Нет. Все ужасно. Гораздо хуже, чем я думала. Я так боюсь!
Тобиас нахмурился, тронул ее за плечо и помрачнел еще больше, когда она отодвинулась.
– Ну же, рассказывай, – сказал он. – Как, ты думаешь, я могу узнать, что тебя беспокоит, если ты ничего не говоришь?
– Мне надо узнать, где Вивиан Эстесс взяла свое ожерелье.
Тобиас посмотрел на дорогу.
– Это то, о котором сегодня пищала Синтия? Я решил, что ты сделала его на заказ.
