за пилотом.
Женщина кивнула. Она сидела на мешках с деньгами и ценностями.
Полковник прошел в кабину самолета.
— Сейчас дождемся кое-кого и полетим в Австрию. Там попросишь политическое убежище. И я дам сто тысяч марок. Западных. Понял?
Пилот кивнул. Деваться ему все равно было некуда.
Полковник прошел назад, отрыл люк и спустился на землю. Посмотрел на небо… низкие, серые тучи, игла телебашни на горе неподалеку… хорошо, погода почти что нелетная. Очень, очень хорошо…
Ирина…
Ирину поймали на нарушении валютного законодательства и спекуляции, ему в руки она попала достаточно случайно. Жена советского генерала заинтересовала его, он думал передать ее в другой отдел, который занимался слежкой за советскими частями, но почему то передумал. Сначала он просто завербовал ее, потом, как это часто и бывало, — отношения с агентессой перешли некий рубеж. И он, к своему удивлению, вдруг понял, насколько пуст и бессмыслен его брак с Аннелизой, и как она ему осточертела.
Для нее эта связь тоже была отдушиной от ее генерала, который ее ни во что не ставил… А потом полковник начал подозревать откуда у его агентессы деньги и ценности. Как-то он спросил ее напрямую — и она нехотя призналась, что уже несколько лет является агентом ЦРУ и передает информацию на Запад. По ее словам, пошла она на это, чтобы отомстить собственному мужу-солдафону и из ненависти к режиму.
И вот тут полковник Пиотровски задумался о побеге.
Он мог уйти в любой момент, но его могла принять только Западная Германия, а этого-то он как раз не хотел. Он опасался того, что и на той, западной стороне есть немало тех, кто сильно обязан своим контрагентам с Востока, или просто опасается, что человек с таким объемом информации о теневых сделках Запада и Востока — перейдет на другую сторону, а там чего доброго, и заговорит. И предотвратить это можно только одним способом. А вот Ирина давала ему возможность уйти к американцам. А американцы будут сильно рады человеку, который обладает таким объемом информации не только о берлинском, но и о боннском закулисье.
Дальнейшее было делом техники. Поняв, что медлить больше нельзя — что-то произошло с мужем Ирины, контрразведка подбиралась все ближе — он инсценировал самоубийство жены, после чего раскопал тайник на дачном участке, забрав несколько мешков с долларами, марками, золотом и бриллиантами. Все это было наворовано или получено откатами во время самых разных сделок ГДР и ФРГ — закупка товаров, поставки гастарбайтеров, размещение мусора и опасных отходов, отмывание денег польской и югославской мафии, спекуляции. Забрав Ирину, он поехал на аэродром и там, угрожая автоматом, угнал самолет. Всё просто.
Вот только надо было еще забрать несколько человек — его попросили (кое-кто из начальства) сделать это. Особой проблемы в этом не было. Он знал, что рейс этот — преследовать и сбивать не будут по определенным причинам. Просто он должен был вернуться обратно — а он там останется…
Дежурным по аэродрому был чех по имени Зденек, работа была — не бей лежачего, сейчас активных полетов не было — только летом тут оживленно, но зарплату платят круглый год. Он сидел и читал книгу, как вдруг совершил посадку самолет желтого цвета с флагом ГДР на хвосте. Зденек сильно удивился, но ничего не предпринял — мало ли. Пилот сам придет, если надо будет.
И пилот пришел. Зденек с любопытством посмотрел на него — интересно, этот немец что, заблудился?
— По-русски говоришь?
— Да.
Лингва-франка в этих местах был русский язык.
— Мне нужна заправка. Топливо. Керосин.
— Понимаю. А вы здесь как оказались?
Вместо ответа — пилот достал из кармана и положил перед Зденеком десять банкнот по сто марок каждая.
— Этого хватит?
Зденек понял что дело неладно. Но чехи издавна предпочитали пассивное сопротивление активному.
— Да. Хватит.
— Тогда иди и делай свое дело.
Зденек пошел к выходу. Пилот — огляделся, вырвал шнур из телефонного аппарата и последовал за ним.
…
Топливо было в стареньком ЛИАЗе-заправщике, они подогнали его к самолету, Зденек привычно кинул шланг и включил перекачку. Из самолета вышла женщина, у нее был автомат Калашникова. Зденеку стало не по себе, но вида он не подал.
Когда заправку закончили, на поле появилась черная Волга. Она ехала прямо по полю, по зеленой траве, и в паре десятков метров от самолета — остановилась.
Полковник вскинул пистолет, но увидев кто выходит из машины, опустил его.
— Это ты? А где все остальные?
— Остальных не будет.
— Что значит не будет? Мне сказали, будет восемь человек. А про тебя ничего не говорили.
— Они провалились. Но все остается в силе. Вместо них полечу я.
— Про тебя не говорили!
Вместо ответа, неизвестный, подойдя почти вплотную, выдернул из кармана пистолет и выстрелил. Это было проделано так быстро, что полковник Пиотровски, державший пистолет в руке — среагировать не успел. Женщина попыталась поднять тяжелый автомат — но он был тяжелым и неразворотистым, и она не успела. Неизвестный пристрелил и ее.
Зденек застыл как статуя. Неизвестный поднял валяющийся автомат и повесил на плечо. Только потом он обратил внимание на Зденека.
— Ты кто?
— Я… я дежурный.
— Самолет заправил?
— Да… да.
— Ну и вали отсюда.
Зденек повернулся и побежал по полю, смешно дергая ногами.
Лейтенант Томас Новак посмотрел на часы, затем поднялся в самолет, посмотрел на мешки, прошел в кабину пилота. Спросил:
— Куда планировал лететь?
— Сказали… в Австрию.
— Сколько тебе обещали?
— Сто тысяч…
— Я дам двести. Взлетай.
Через пару минут — желтый Ан-2 взлетел и, держась под краем нижней кромки туч, неспешно полетел на юго-восток…
Германия. Берег Рейна. Май 1989 года
Рейн…
Великий Рейн. Река, около которой возникла страна под названием Германия…
Роберт Гейтс прилетел во Франкфурт обычным рейсом, взял напрокат в аэропорту недешевый Мерседес, доплатив из собственного кармана. Сделав пару телефонных звонков с обычного телефона — автомата в аэропорту, он тронулся в путь.
К Рейну.
За порогом громадного франкфуртского аэроузла и модернового, отстроенного во многих местах с нуля Франкфурта — была Германия, настоящая. Если в Америке идентичность — это большие города, то здесь, в Европе — это маленькие городишки, история которых чаще всего в два и более раза длиннее бостонской. Маленькие белые домики, остроносые, потемневшие от времени кирхи, старые памятники и пивные, которым может быть по 200–300 лет. Именно в таких городках — суть Германии.
В одном из них — он остановился. Близость Рейна — а точнее
