– Ты справишься.
– Пока не получается.
– Один старый траппер как-то сказал мне: «Не думай долго, откуда лучше начать – с головы или с хвоста. Главное – содрать с пантеры шкуру, неважно как».
– Это присловие?
– Близко. Ты сумеешь. Не тем, так другим способом.
– Пока все впустую, – сказал Элвин. – Что бы я ни делал, не получается.
– Парень, тебе всего десять лет. Ты что, успел устать от жизни?
Элвин продолжал мять в руках одеяло:
– Сказитель, я умираю.
Сказитель всмотрелся в его глаза, пытаясь разглядеть в них смерть. Ее там не было.
– Не думаю.
– То плохое место у меня на ноге… Оно растет. Медленно, но растет. Оно невидимо, оно потихоньку вгрызается в твердую кость, а потом все быстрее, быстрее…
– Рассоздает тебя.
На этот раз Элвин расплакался по-настоящему, руки его задрожали.
– Я не хочу умирать. Сказитель, но оно внутри, и его никак не выгнать.
Сказитель взял его пальцы, унимая дрожь.
– Ты найдешь способ. В этом мире тебе предстоит немало потрудиться, так что умирать рано.
Элвин закатил глаза:
– Пожалуй, это самая большая глупость из тех, что я слышал за весь год. Ты хочешь сказать, что, если у человека осталось много дел, он и умереть не может?
– По собственной воле – нет.
– Но я не хочу умирать.
– Поэтому ты найдешь способ выжить.
Несколько секунд Элвин молчал, после чего вновь заговорил:
– Я много думал. О том, что буду делать, если выживу. К примеру, я почти излечил свою ногу, так я ведь смогу и других людей лечить, почти наверняка. Буду дотрагиваться до них, затем распознавать, что за болезнь внутри них, а потом исцелять. Ведь это будет здорово, да?
– Тебя будут любить за это те, кого ты вылечишь.
– Могу поспорить, в первый раз труднее всего, да и не особо силен я был, когда лечил себе ногу. С другими у меня получится куда быстрее.
– Возможно. Но даже если в день ты станешь исцелять по сотне больных, потом будешь переходить в другую деревню и исцелять еще сотню, за твоей спиной умрут десятки тысяч, а к скольким ты не успеешь! И к тому времени, как ты умрешь, те, кого ты исцелил, наверняка тоже сойдут под землю.
Элвин повернулся лицом к стенке.
– Раз я знаю, как лечить, я должен лечить, Сказитель.
– Да, должен. Тех, кого сможешь, – согласился Сказитель. – Но труд твоей жизни заключается в другом. Кирпичики в стене, Элвин, – вот что представляют собой люди. Починяя рассыпающиеся в пыль камни, ты никуда не успеешь. Исцеляй тех, кто встретится тебе на пути, но цель твоей жизни лежит куда глубже.
– Я умею исцелять людей. И ума не приложу, как победить этого Рас… Рассоздателя. Я даже не знаю, что это такое.
– Ты единственный видишь его. Больше надеяться не на кого.
– Ну да…
Очередная долгая пауза. Сказитель понял: настало время уходить. Он встал, направляясь к двери.
– Подожди.
– Я должен идти.
Элвин поймал его за рукав.
– Задержись немножко.
– Разве что на минутку-другую.
– По крайней мере… по крайней мере позволь мне прочесть, что написали другие.
Сказитель сунул руку в котомку и достал книгу.
– Только не обещаю, что объясню написанное, – предупредил он, снимая с книги влагонепроницаемый чехольчик.
Элвин быстро пролистал страницы и отыскал последние, самые свежие записи.
Маминой рукой было написано: «Вигор он толкнул бревно и не умирал пака мальчик ни родился».
Рукой Дэвида: «Жернов развалился на две палавинки потом срося как небывало».
Рукой Кэлли: «Сидьмой сынн».
– Знаешь, – поднял глаза Элвин, – а ведь это он не обо мне написал.
– Знаю, – кивнул Сказитель.
Элвин снова заглянул в книгу. Увидел почерк отца: «Он не пагубил мальчика патаму што неснакомец во время пришол».
– О чем это он? – спросил Элвин.
Сказитель взял у него из рук книгу и закрыл ее.
– Найди путь и исцели свою ногу, – сказал он. – Она должна вернуть былую силу – не одному тебе это нужно. Это ты делаешь не ради себя, помни.
Сказитель наклонился и поцеловал мальчика в лоб. Элвин вскинул руки и крепко обнял старика за шею, так что тот не мог выпрямиться, не подняв мальчика с постели. Спустя некоторое время Сказителю пришлось высвободиться из этих объятий. Щека его была мокрой от слез Элвина. Но вытирать их он не стал. Эти слезы высушил ветерок, когда Сказитель зашагал по холодной, сухой тропинке, по раскинувшимся слева и справа полям, покрытым полустаявшим снегом.
На втором мостике он на секунду задержался. Оглянувшись назад, странник подумал: доведется ли ему когда-нибудь вернуться сюда, увидеть этих людей вновь? Напишет ли Элвин-младший в книге то, что хочет? Если б Сказитель был пророком, то знал бы ответ на вопрос. Но он даже на миг не мог проникнуть под покров будущего.
Он двинулся дальше, в сторону разгорающегося дня.
13. Хирургия
Облокотившись на левую руку, Посетитель удобно развалился на алтаре. Точно так же, фривольно раскинувшись, сидел один денди из Камелота, с которым преподобному Троуэру приходилось однажды встречаться. То был страшный распутник и повеса, от души презиравший добродетели, к которым призывали пуританские церкви Англии и Шотландии. Троуэр отвел глаза: такую неловкость внушила ему беспардонная поза Посетителя.
– А что в ней такого? – спросил Посетитель. – Ты способен удерживать под контролем свои плотские страстишки, только если сидишь на стуле, выпрямившись как палка, сжав колени, важно сложив на животе руки и переплетя пальцы, однако это вовсе не значит, что я должен поступать так же.
Троуэр ощутил волну стыда:
– Несправедливо выговаривать человеку за его мысли.
– Справедливо – если его мысли устраивают судилище над моими поступками. Остерегайся заносчивости, друг мой. Надеюсь, ты не мнишь себя невероятным праведником, способным судить деяния ангелов.
В первый раз Посетитель в открытую признал свое ангельское происхождение.
– Ничего я не признавал, – возразил Посетитель. – Ты должен научиться контролировать мысли, Троуэр. Ты слишком легко приходишь ко всяким умозаключениям.
– Зачем ты явился ко мне?
– Хочу узнать, как поживает создатель вот этого вот алтаря, – ответил Посетитель и постучал пальцем по одному из крестов, выжженных в дереве Элвином-младшим.
