Иногда мы заворачивали в городки. Здесь глашатаю верили больше, и свою порцию плевков, яиц и помидоров я получал исправно. В Каритеке, надо думать, население еще более внушаемо, и помидоринг наконец выйдет на желаемый глашатаем уровень.
Первые два дня я без конца донимал Креппера, пытаясь вывести его из себя. А чем еще заняться, если исколочен так, что мало-мало шевелится только язык? Хоть им-то надо пользоваться… Сотник на троллинг не велся. Он только усмехался, поощрительно кивал и меня подбадривал. Давай, Иван, развлекайся. Ни в чем себе ни отказывай… Знаешь, как тебя казнят? Сварят живьем в кипящем масле. Почему в масле, а не в воде? Да потому, что так больнее. Казнь проводится о-о-о-очень медленно. У тебя будет время оценить мастерство палачей. А когда умрешь, я постелю твой плащ у кровати вместо коврика. И просыпаясь по утрам, буду вспоминать, как ты страдал, извивался червяком и вопил на всю Площадь правосудия.
Вскоре выяснилось, что сопровождающий гвардейцев глашатай трудится не один. Впереди нас чернильной кляксой расползались слухи о неуловимом вражеском агенте, который годами шпионил в пользу проклятого Тимоя, повсеместно совершал диверсии против подданных Бальдура и подло убивал исподтишка лучших дворян. А питался, ясен пень, исключительно невинными младенцами, запивая их кровью умученных девственниц. И вот наконец он схвачен, схвачен! Выслежен доблестными рыцарями ордена Бдящих, верными слугами нашего славного монарха!.. Обстановка в городках накалилась. Постепенно отношение ко мне стало меняться в худшую сторону и в деревнях. Доктор Геббельс наверняка высоко оценил бы усилия коллег из Версума: не слишком хорошо начав, они в конце концов добились блестящих результатов.
К прибытию в Каритек повозка воняла гнильем и сероводородом как помойка посреди долины гейзеров. Апофеозом стал проезд по улицам от Южных военных ворот до замка. Горожане слишком хорошо помнили свой ужас перед выпущенными на волю драконами, подготовились к встрече и закидали клетку драконьим дерьмом едва не до верха. В тюрьме меня отмыли и отлечили, накормили до отвала и лишь потом отправили в камеру. Хорошую, чистую, с охапкой свежей соломы. Проверил живучесть, ману — всего под завязку. А как же? Завтра я должен быть в наилучшей форме, чтоб ни в коем случае не сдох раньше времени. Иначе что за казнь получится — ни уму ни сердцу.
Я растянулся на соломе и постарался отогнать мысли о самоубийстве. Возможные варианты лишения себя жизни даже и рассматривать не стал. После побега за мной следят в разы тщательнее, и самовольно умереть не дадут. Хочешь не хочешь, принудят пройти масляно-варочный квест.
Открыл базу знаний и выяснил, что в масле, как и в кипятке, преступников готовят тремя способами. Первый: ставят чувака в котел, под которым разводят огонь, после чего начинают понемногу вливать в емкость уже нагретую до кипения в жидкость. Второй: жидкость нагревают в котле до кипения, и, подвесив чувака сверху, постепенно опускают в нее. Третий: чувака засовывают в котел с холодной жидкостью и доводят ее до кипения. В Оргое традиционно применяется второй способ. К фальшивомонетчикам, некоторым другим уголовным личностям, — и к шпионам.
Нихрена себе, игровой мир… Впрочем, чего удивляться — с той поры, как Демиурги перестали присматривать за Версумом, он развивался сам по себе и здесь творили что хотели. Еще и порадуешься, что оказался в условном Средневековье, а не в Древнем мире, где-нибудь в Персии, где людей заставляли погибать не часами, и не днями даже, а неделями. Не сомневаюсь, что в Версуме и подлинные восточные способы казни реконструировали, и новые придумали. Ведь как бы ни было все плохо, обязательно найдутся инноваторы, которые сделают еще хуже.
Кого я увижу завтра на Площади правосудия, кроме праздных зевак? Меченого — вряд ли. С его стороны попытка пробраться в Каритек именно сейчас была бы несусветной глупостью. Мэлори не покинет таверну, да и не настолько мы успели сблизиться, чтоб она явилась прощаться. Люциферу не пройти в город без сопровождающих… Наверно, придут Ноэль с Жюстиной и другие молодые маги из дома тетушки Молли, с которыми я успел сдружиться.
Я покосился на лежащую рядом эгиду. Ее тоже почистили, как и меня. Можно помечтать, как она завтра превратится в львицу-Сехмет и поможет мне бежать. Однако в действительности божественная шкура не станет предпринимать ничего подобного. Здесь не лес, где существует опасность заваляться без носителя надолго. При наихудшем раскладе плащ в самом деле отдадут Крепперу на коврик, — но это вряд ли. Скорее, отправят в орденский замок Бдящих, где засело их гребаное превосходительство. И повесят на стену в трофейном зале. А уж в замке-то ты, эгидушка, без проблем выберешь того, кому отдашь невыполненное мною задание. Правильно рассуждаю? Эх, шкура ты и есть — и интересы твои шкурные…
Одно хорошо: погибну я не окончательно. Во Вселенной Дагора на тот свет попасть — все равно что у нас в тюрьму сесть. И как в наших тюрьмах реально подняться и выйти оттуда авторитетом, так и в Мире Теней можно прокачиваться. И оказавшись снова в Срединном пространстве, отомстить.
Герхард, естественно, хотел бы меня именно полностью уничтожить, до конца, безвозвратно. Однако герцог его теперь не станет слушать. Ясно же, что старик решил меня казнить по-быстрому, без допросов и прочих проволочек. И сложных магических выкрутасов по уничтожению сущностей. Хорингеру он еще уступку сделал, позволил повозить меня там и сям в качестве приманки, в расчете на то, что уцелевшие тимойцы попытаются меня похитить повторно, и их при этом повяжут. Только целевая аудитория не полезла в эту западню. И дальше Генрих тянуть не будет, и никому не позволит. Я еще из первого подслушанного в его кабинете разговора уяснил, что он не очень верит в исходящую от меня угрозу. При всем своем серьезном отношении к предупреждениям Герхарда как к таковым. Ну не укладываются до конца в голове вояки вещи, очевидные для мага.
Ворочался я на соломе, ворочался — не выдержал. Вскочил и забегал по камере из угла в угол. Спустя минуту насильно себя остановил, улегся обратно и активировал «Мне пох». Чего нельзя изменить, о том незачем и думать. Чем хуже мне завтра придется и чем громче я буду орать, тем жестче потом поплатятся виновники. И прямые, и косвенные, и те, кого я сочту хоть отдаленно причастными.
Не важно, сколько и каких я переживу перерождений, прежде чем сочтусь с каждым из вас. И если по ходу пьесы превращусь в нечто такое, что действительно начну жрать младенцев — ваших — вы уж не обижайтесь…
К своему удивлению я вдруг обнаружил, что засыпаю. И действительно заснул. А утром встал отлично отдохнувшим. Стражники принесли роскошный завтрак и подали его мне почтительно, чуть не с поклонами. Подумал было, что издеваются, а потом пригляделся внимательней, и понял, что они так себя ведут на полном серьезе. А чему, собственно, удивляться? Они ведь меня совсем не знают, и пользуются той информацией, что до них доходит. Для них я мега-шпион и гига-диверсант — тот самый суперкозел девяносто девятого уровня. Они детям и внукам будут рассказывать, что меня стерегли, что доставили мне корзину с последней трапезой и последнюю бутылку вина. И правнукам расскажут, если доживут до правнуков. И слова мои, небрежно брошенные, разнесут по всему городу. А вы знаете, что суперкозел отмочил наутро, — после того, как спокойнехонько продрых всю ночь перед казнью? Мы, значит, заходим к нему, еду принесли, и кварту ревского, выдержанного, наилучшего. А он такой: «Благодарю, парни, но сегодня я предпочел бы пива».
