— Нет. Его нужно вернуть. Не мешай.
Олин стиснул зубы, сжал венец в руке. Решительно направился в сторону гробницы.
И что-то словно кольнуло. Я огляделась, пытаясь понять, что же не так.
Но словно туман… Или это магия? Олин не видит это? Что-то клубилось в воздухе.
Магия. Там…
— Страж, — бросил Олин не оборачиваясь, не сбавляя шаг. Он тоже видел?
— А ну, стой! — закричал Галерт, и магия вспыхнула в его руках. Сейчас не молния, сейчас Галерт убьет Олина. И я даже не знаю, кто из них прав. — Стой!
Огненный шар, готовый сорваться, обиженно пшикнул у Галерта в руках и погас.
— Хватит! — услышала вдруг я чужой голос, нечеловеческий, отдающийся эхом от высоких сводов.
Все мгновенно замерло: Олин, маг, я какое-то время не могла даже вздохнуть.
Там, где еще недавно клубился туман — появился человек. Или не человек? Я не сразу смогла понять что это. Нечеловек. Люди так не двигаются, не говорят. Тварь. Обманчиво похожая на человека.
— Вы все идете со мной, — сказала тварь. — А ты, — она ткнула в Олина, — верни венец хану Атуну.
Глава 27. Жребий
Стражу гробницы подчинялся даже Галерт. Во всем этом не столько магия, но что-то большее, безусловное подчинение без заклинаний, без дополнительных манипуляций. Я слышала, истинная кхайская магия отличалась от нашей, это что-то сродни божественной силе. Но тварь-страж не принадлежит нашему миру… даже не кхайская магия, совсем чужая.
Здесь тоже было светло. Мягкий, чуть голубоватый свет исходил от колонны в середине пещеры. Искрящийся камень, словно живой, пульсирующий, он притягивал взгляд. И что-то словно шевелилось внутри. И тонкие нити, словно жилы, расходились от него…
Как только мы вошли — захлопнулась дверь. Не выйти. Причем захлопнулась так, что даже следов не найти, просто стены сошлись. Мы попались. И самим не выбраться, даже Галерт вряд ли поможет, это сильнее его.
Волки разом оскалились.
Вот как-то сейчас особенно отчетливо вспомнилось, что не обойтись без кровавых жертв… Но и кхаи не чудовища…
— Верни венец хану, — велел страж.
Черная обсидиановая статуя в глубине пещеры на возвышении. В человеческий рост, вернее в кхайский, это не человек. Удивительно реалистично сделано, очень детально. Желтые янтарные глаза смотрят, словно живые. Словно хан все еще здесь.
Олин подошел, надел венец статуе на голову. По обсидиану скользнула искра…
— Я вернул, — сказал Олин. — Теперь ты выпустишь нас?
Без особой надежды.
Страж засмеялся таким резким отрывистым смехом.
— Не спеши, — сказал он, глаза сверкнули пламенем. — Ты сам понимаешь, что так просто вам не уйти.
— Чего ты хочешь? — спросил Олин.
— Жизнь одного из вас. Я думаю, ты и сам знаешь это. Один человек останется здесь, остальные смогут уйти. Это не высокая цена за то, что вы нарушили покой Ушедших. Выбирай.
* * *
И вот, Олин стоит передо мной опустив руку, едва не спрятав ее за спину. Из разбитого носа все еще течет кровь, тяжелая алая капля по губам, по подбородку, капает на голую грудь. Подбородок у Олина мелко дрожит, хоть он изо всех сил пытается справиться, до хруста стиснув зубы.
Он не готов отдать меня. Но если понадобится, он сделает это?
— Моя очередь, — шепотом говорю я, голос почти не слушается.
Его глаза стремительно темнеют, из голубых становясь почти черными.
— Олин… — шепотом говорю я, одними губами, неслышно. — Можно, я попробую?
Он делает глубокий вдох и протягивает жребий мне. Его пальцы дрожат.
Когда я тянусь к нему, он на мгновение, задержав дыхание, закрывает глаза.
У меня дрожат руки.
Только невероятным усилием удается сделать это.
Я касаюсь спички, тяну… Я пытаюсь тянуть, но понимаю, что не могу, он держит настолько крепко, что вытащить у меня не хватает сил. И чуть заметно качает головой. Нет? У меня сердце останавливается. Он хочет сказать мне? Это знак? Подыграть… Очень надеюсь, что я не ошибаюсь. Или…
У меня в глазах все плывет, от волнения горят щеки.
Другую.
Я буру соседнюю спичку, и Олин сам быстро опускает руку, оставляя мой жребий мне.
— У тебя длинная! — говорит он громко, показывает всем короткую, сломанную у себя в руках.
А у меня просто ноги подгибаются, я не могу стоять.
Не я…
Олин меня не отдаст. Чем бы этот выбор потом не обернулся для него. Ему ведь не простят… Если мы выберемся отсюда, его будут судить за это… Только бы мы выбрались… Ему и так разбирательств не избежать. И пусть, еще несколько минут назад он был готов умереть, но это ведь совсем другое…
— Галерт! — громко говорит Олин. Он принял решение. — Твой жребий последний! Короткая спичка. Ты останешься здесь.
И глухо, квакающее смеется тварь, представление забавляет ее.
— А ты уверен, — говорит тварь, — что без опытного мага сможешь запереть дверь правильно? А то ведь придется возвращаться снова?
Олин бросает быстрый взгляд на меня.
Нет! Я не уверена!
— Да, — говорит Олин. — Уверен.
Спокойно и твердо.
— Да вы с ума сошли! — истерично вскрикивает Галерт, пытаясь забиться в угол. — Ты не посмеешь! Ты не тронешь меня! Не смей! Вы все сдохнете! Нет!
Олин решил.
Он идет к магу, быстро, но без суеты. И Галерт ничего не может сделать. Его магия не срабатывает здесь, только слабая вспышка, но больше ничего. Он пытается убежать, но Олин быстрее и, уж точно, физически сильнее мага.
И все же, вспышки обжигают, подпаливая волосы, но Олин не обращает внимание на них.
Догоняет, хватает, завалив на пол, перехватывая руки, взваливая мага на плечо. Тащит.
— Если я сначала прилеплю его к камню, потом раздену? — спрашивает по-деловому.
— Как хочешь, — тварь смеется.
Галерт упирается из последних сил, отбивается, пытается кусаться и царапаться, но против Олина у него нет шансов. Без магии — никаких.
Я отворачиваюсь, нет сил смотреть. Халле обнимает меня за плечи и я утыкаюсь носом в его плечо.
— Не смотри, — шепотом говорит он. Я пытаюсь зажать ладонями уши, у меня нервы не выдерживают. Халле гладит меня по волосам, прижимает к себе, защищая.
