Три года печенеги действительно не ходили на Русь, а в 996 г. вновь началась изнурительная борьба русских со степью. Летописец об этих последних годах первого тысячелетия написал: «Рать велика беспрестани». Судя по летописным сообщениям, печенеги подходили к какому-либо, видимо, заранее намеченному городку, брали его, грабили окрестности и отступали с полоном в степь. Никаких особых приспособлений для взятия стен у них не было, поэтому они, как правило, брали измором (как еще при Ольге и Святославе хотели захватить Киев). В летописи сохранился интересный рассказ-легенда об осаде печенегами Белограда (ПСРЛ, II, с. 112-114). Когда начался «голод велик в граде», белоградцы придумали хитрость – из последних запасов, собранных со всего города, наварили бочку киселя и бочку сыты и вставили их в специально выкопанные колодцы, а затем пригласили 10 лучших мужей печенежских в город и угостили их едой из колодцев. Изумленные печенеги убедились, что горожане их не обманывают, утверждая, что имеют «кормлю в земле» и что осада им не страшна – стойте хоть десять лет и губите себя, говорили белоградцы. Печенежские ханы, испробовав киселя и сыты, приказали отойти от города – «восвояси идоша». Однако такие «хорошие концы» случались редко – обычно городки горели, люди угонялись в рабство, пашни вытаптывались. Поэтому князь Владимир всемерно стремился поддерживать мир. В первые годы XI в. уже упоминаемый нами епископ Бруно, проследовавший через Русь в землю печенегов, «от лица русского князя заключил с печенегами мир». Русский князь обещал при этом выполнить ряд требований степняков и «дал в заложники мира своего сына». В чем состояли требования – можно только догадываться. Видимо, печенеги, как обычно, требовали откупов, а вот заложником был, очевидно, нелюбимый сын Владимира – Святополк. Не случайно именно Святополк воспользовался помощью печенегов в борьбе за отцовский престол после смерти князя Владимира. Четыре года печенеги, участвуя в смуте, грабили и разоряли Русь. В 1019 г. Святополк последний раз пришел с печенегами «в силе тяжьце» (ПСРЛ, II, с. 131). Ярослав Мудрый, утвердившийся на киевском столе, собрал свои дружины и вышел навстречу: «К вечеру же одоле Ярослав, а Святополк бежа…» Поражение печенегов в этой битве было настолько серьезным, что в начале княжения Ярослава напор печенегов значительно ослабел. Русские не замедлили воспользоваться передышкой, и в 1032 г. «Ярослав поча ставити городы по Реи». Таким образом, Русь заняла территорию, долгое время остававшуюся нейтральной зоной, отделявшей ее границы от кочевой степи.
Пытаясь сохранить славу непобедимых и страшных врагов, печенеги предприняли отчаянную попытку сокрушить или хотя бы временно ослабить Русь. Для этого и был ими организован поход на Киев в 1036 г. Ярослав, бывший тогда в Новгороде, поспешил вернуться в свой город с сильной варяго-словенской дружиной. Очевидно, понимая все значение предстоящей битвы, Ярослав тщательно подготовился к ней. Выйдя тремя полками из города, русские войска сшиблись с печенегами на том месте, где во время составления летописного свода стоял уже Софийский собор. «…Бе бо тогда поле вне града, – писал летописец. – И бе сеча зла и одва одолев к вечеру Ярослав. И побегоша печенезе роздно и не ведахуся камо бежаче и овии бегающе тоняху в Ситомли, инеи же во инех реках и тако погибоша, а прок их прибегоша и до сего дни» (ПСРЛ, II, с. 138-139). Блестящая и полная победа Ярослава фактически уничтожила печенежскую опасность.
Однако имя печенегов и в дальнейшем не исчезает со страниц различных (разноязыких) средневековых рукописей. Мы также не раз вернемся к ним в нашей книге.
В восточноевропейские степи в начале XI в. хлынули новые кочевые орды, именуемые в русских летописях торками, в византийских хрониках - узами, а в восточных сочинениях – гузами. Гузы изгнали печенегов с их прежних становищ и кочевий и побудили искать новые земли на западе.
Следует сказать, что гузы сразу же после завоевания ими заволжских степей стали проявлять активный интерес к своему основному западному соседу – Хазарскому каганату. Сохранились известия, что уже в середине X в. они грабили каганат, переходя через Волгу зимой по льду. В тяжелый для хазар год похода Святослава (965) гузы также не замедлили присоединиться к русскому успеху и пограбить обессиленное государство.
На границе домена Хазарского кагана в торговом городке-крепости Саркеле еще в конце IX в. поселились печенежские наемники, образовавшие кочевнический гарнизон крепости. В него постоянно вливались выходцы из гузских орд, просившие покровительства и защиты в Саркеле. Этот печенего-гузский гарнизон продолжал функционировать и после взятия Саркела Святославом и превращения его в русский степной форпост Белую Вежу (Артамонов, 1958). Так постепенно близ Саркела – Белой Вежи вырастало новое политическое образование: печенего-гузская орда. Рядом с городом возник кочевнический печенего-гузский могильник. Члены орды были связаны между собой не кровнородственными отношениями, а административной властью, которой сначала был хазарский правитель Саркела, а позднее – глава оставленных Святославом в крепости русских дружинников.
Этот пример хорошо иллюстрирует факт постепенного проникновения гузов в южнорусские степи. Очевидно, отдельные их соединения и кочевья могли довольно свободно передвигаться по печенежским владениям. В 985 г. они заключили союз с сыном Святослава – Владимиром и ходили с ним и его дядей Добрыней в поход на болгар. О том, какие это были болгары, существует несколько суждений. Одни считают, что Владимир традиционно ходил на дунайских болгар (как его отец и дед), другие полагают, что этими болгарами были так называемые внутренние, или «черные», болгары, жившие, по мнению большинства исследователей, в крымских степях, третьи отождествляют этих болгар с волжскими. Мне представляется наиболее вероятной последняя гипотеза. В то время Волжская Болгария стала достаточно сильной и богатой державой. Находясь в тылу у Руси и к тому же перекрывая волжский торговый путь, соединяющий страны севера и востока, она начала серьезно мешать молодому, набиравшему силу Русскому государству. Умный и деятельный князь Владимир в начале своего княжения должен был подумать о противнике, действительно доставлявшем ему беспокойство (Артамонов, 1962, с. 435). Сохранились сведения, что он в 90-х годах дважды ходил на Волжскую Болгарию. Что же касается этого похода, то есть данные говорить о том, что после Болгарии Владимир двинулся на хазар «и на Козары шед, победи а и дань на них положи» (ПВЛ, I, с. 59). Предположить, что в один год русичи могли совершить два таких сложных похода (тысячекилометровые переходы), невозможно. Все это позволяет со значительной долей вероятности считать, что Владимир с Добрыней в 985 г. направили удар именно на Волжскую Болгарию. Косвенным подтверждением этому служит и то обстоятельство, что в походе принимали участие гузы (торки). О существовании каких-либо заметных их соединений среди западных печенегов в X в. мы ничего не знаем. Вряд ли кочующие у Волги гузы могли участвовать в походе на Дунай. На Волжскую Болгарию «торъки берегомъ приведе на конихъ» (ПСРЛ, II, с. 71), т.е., видимо, они поднялись по берегу Волги вверх (примерно на 300 км севернее своих кочевий), а Владимир двигался на Волгу по Оке на ладьях.
