Ради будущего детей, в первую очередь Обри, Элен пыталась бороться с судьбой. Здоровье ее сына по-прежнему оставляло желать лучшего, а лондонский смог его улучшению совсем не способствовал. В начале 1882 года Элен решила отвезти обоих детей в Эпсом. Они два года снимали там жилье у миссис Энн Кларк на Эшли-виллас, 2. Винсент предположительно отправился вместе с ними и стал ездить за 15 миль на работу в Лондон (поезд из Эпсома останавливался в Воксхолле, где он теперь заведовал лондонским отделением пивоварни Кроули). Есть и другая версия – он остался в столице и приезжал к семье на выходные. Винсент уже переместился на обочину семейной жизни, и переезд в Эпсом еще больше отдалил его от детей, которые, в свою очередь, предельно сблизились с матерью.
Элен жила жизнью сына и дочери. Она каждый день ходила с ними гулять, чтобы Обри мог окрепнуть. Мать продолжала учить их. Обри и Мэйбл предстояло погрузиться в великий океан культуры – это были уроки игры на фортепиано, вечерняя музыкальная программа, рекомендуемое чтение, рисование и переписывание важных цитат. С учетом того, что художественный дар Элен имел скорее интерпретаторскую, чем творческую природу, неудивительно, что она рассматривала искусство как нечто полезное для успеха в обществе, а не предназначенное для личного удовольствия. Было недостаточно, что Мэйбл читала Диккенса, – она должна была научиться цитировать его. Элен обучала свою 10-летнюю дочь этому типично викторианскому навыку, хотя их уроки часто прерывались, когда учительница и ученица проливали слезы над особенно патетичными фразами мастера драматических сантиментов [23].
Правда, коронный номер Мэйбл был скорее комичным, чем возвышенным. По воспоминаниям Элен, она читала сцену катания на коньках из «Записок Пиквикского клуба» чрезвычайно потешно и могла приводить цитаты из этой книги два часа подряд. Разумеется, выбор произведения был произвольным, но не стояло ли за ним тайное желание Элен? Драматическим стержнем книги является обвинение в нарушении обещания, выдвинутое против мистера Пиквика некой вдовой. Нетрудно представить дискомфорт Винсента и желчное удовлетворение Элен, когда они слушали, как их дочь пересказывает мрачную сцену суда и принципиальную, хотя и глупую линию защиты мистера Пиквика.
Обри отреагировал на Диккенса по-своему. Он любил рисовать, хотя его стиль еще не сложился, а способности не проявились в полной мере. Мальчик сделал иллюстрации для романа «Барнеби Радж» – нарисовал гостиницы «Мэйпол» и «Бут». Иногда Обри опирался только на собственное воображение, но к своим техническим погрешностям относился придирчиво. Это было характерно для его творческого темперамента. Обри стремился получить похвалу за превосходно сделанную работу и понял, что может добиваться более хороших результатов, копируя иллюстрации из других книг, вместо того чтобы рисовать неуклюжие фигурки, рожденные его фантазией. Одной из причин желания создавать законченные работы стало то обстоятельство, что уже в девять лет он работал на заказ. Хотя публичное признание того, что ее сын талантлив, получило одобрение Элен, это в большей степени было данью бедственному положению семьи, чем признанием его неординарных способностей.
Финансовые проблемы Бердслеев продолжали беспокоить их родственников и друзей, особенно с тех пор, как Элен перестала давать частные уроки, посвятив себя детям. По-видимому, существовал некий благожелательный сговор с целью скрытых пожертвований в виде заказа и оплаты рисунков Обри. Несколько таких рисунков купила леди Пэлем. Целый ряд карточек с изображением персонажей Диккенса, указывающих на место за столом, был заказан для некоего бракосочетания. Поступали и другие предложения. За год Обри заработал около 30 фунтов, что было значительной суммой.
Эти детские рисунки, безусловно, обладают определенным очарованием, почти утрачиваемым в репродукциях, и говорят об аккуратности и прилежании: внимание к деталям неудивительно для мальчика, одним дедом которого был хирург, а вторым ювелир [6]. Но главное, эти рисунки стали первым настоящим достижением, которое принесло Обри моральное и материальное вознаграждение – признание и деньги. Он был представлен ограниченному кругу людей как рисовальщик, но рисование никогда не считалось для него главным. По решению Элен, на первом месте стояла музыка. Под ее руководством Обри и Мэйбл стали хорошими пианистами. Они играли и соло, и дуэты, и Обри даже начал сочинять музыку [24].
После пребывания в Эпсоме Обри окреп, и 1883 году семья вернулась в Лондон. Друзья, готовые помочь им, вскоре стали приглашать одаренных детей музицировать на званых вечерах. Элен высокопарно назвала это приобщением к светской жизни, а сам Обри впоследствии удивлял друзей небрежными упоминаниями о своем детстве, когда его считали музыкальным вундеркиндом. На самом деле таких выступлений было немного. Элен Бердслей, написавшая в 20-е годы прошлого столетия мемуары, часто упоминала о Мэйбл, игравшей на фортепиано и читавшей наизусть в гостиных, но смогла привести лишь два примера публичных выступлений Обри: в гостях у леди Дерби, где он играл соло и дуэты с сестрой, и на концерте в церкви. Место проведения концерта не указано, но это вполне могла быть церковь Святого Павла в Найтсбридже. Элен часто удовлетворяла свой интерес к хорошим проповедям и красивой обстановке в этом храме в Уилтон-плейс, а один из местных викариев, Роберт Эйтон, примерно в то же время стал близким другом Обри [25].
Вспоминая эти два случая, Элен утверждала, что Обри очень стеснялся и не любил выступать на бис. В девять лет мальчики действительно бывают застенчивыми. Присутствие более уверенной старшей сестры могло помочь ему справиться с волнением, но в нежелании Обри выступать перед публикой могла быть и нотка привередливости. На этих светских раутах в Белгравии и на Сент-Джеймс-сквер он вполне мог ощущать атмосферу благожелательной снисходительности. Такое же отношение стояло за заказом столовых карточек, но рисование – это работа, где художник может чувствовать себя защищенным от зрителей.
Несмотря на «публичные и светские» успехи Обри и Мэйбл, семье было тяжело жить в Лондоне. В 1884 году Винсент потерял работу на пивоварне Кроули. Правда, он получил отличные рекомендации, но в 44 года найти новое место было трудно. Элен заболела. Перед лицом этого двойного кризиса на помощь снова пришли родственники: Обри и Мэйбл отправились жить к двоюродной бабушке в Брайтон.
Сара Питт, старшая сестра Уильяма, своей семьи не имела. В отличие от брата, она умело распоряжалась деньгами. Свой капитал – 3000 фунтов – мисс Питт вложила в облигации и жила на проценты с них. В 1884 году 70-летняя Сара переехала с Лэндсоун-сквер. Она поселилась в трехэтажном доме на Лоуэр-рок-гарденс, 21, недалеко от набережной. Здесь же стали жить Мэйбл и Обри [26].
Глава II
Счастливые школьные дни
