А если отправят на Первый Этаж? Что может быть страшнее Первого Этажа? Что там, на Первом, Костя не знал. Зато твёрдо знал главное – там место, страшнее и хуже которого нет нигде. И значит, лучше вообще ни о чём не думать. Может, всё и обойдётся. Может, это вовсе и не болезнь. Или болезнь, но сама пройдёт.
Нарочито медленно – не скакать же ему, как мелкому ребятёнку, – он приблизился к столу дежурной Наблюдательницы. За столом по-прежнему, уткнувшись в вязание, пребывала вечно сонная Валентина Сергеевна. Она и головы не подняла. Лишь махнула рукой – сам, мол, действуй. Повесив свой оловянный жетон с выбитым номером «РС-15» на положенный гвоздик, он молча удалился. Пора было возвращаться в Группу, строить парней на ужин.
Глава 3
Злосчастные кролики
Ночная Наблюдательница щёлкнула выключателем – и палату затопила вязкая темнота. Что ж, прошёл ещё один день, ещё одно кольцо в длинной цепи без начала и конца. Не слишком плохой день, не слишком удачный. Что-то было сегодня такое… Настораживающее. И сколько Костя ни ломал голову – он не мог понять, что именно. Уж наверняка не затея с куревом. В конце концов – зачем паниковать? Пускай даже и поднимут шухер – это не так уж и страшно. Может быть, как раз то и хорошо, что их всех вместе заловят. Дело-то получится слишком громкое, не будут они его на полную катушку раскручивать. Иначе получается, что и Санитары, и Воспитатели, и Контролёры – все они прозевали? Значит, плохо работают. Наверняка их начальство именно так и подумает. А значит, до начальства доводить не станут. Спустят дело на тормозах.
Ну, накажут, конечно, но не так чтобы уж очень. Лишат прогулок. Отберут пропуск в спортзал. Да и то временно. А с Помощников снимать не будут. Иначе Воспитателям пришлось бы обо всём доложить руководству. И добро бы дело касалось одного кого-нибудь, а то ведь все Помощники попались. Тут уж или всех гнать, или никого. Нет, ясное дело, не доведут они до начальства. Ведь и Костя, если говорить честно, не обо всём Серпету докладывает. Так что можно спать спокойно.
Но спать спокойно не получалось. В голову опять лезли странные, лишние мысли. С ними надо было бороться, и Костя знал как. Нужно закрыть глаза и представить себе вертящиеся круги. Постепенно их станет больше, они начнут сливаться – и придёт сон. Метод проверенный. Костя придумал его очень давно, только никому не говорил.
Однако на сей раз круги упорно не хотели вертеться в его мозгах. Они таяли, расплывались, а вместо них почему-то вспомнилось, как Серпет пришёл после ужина в Групповую. Был он какой-то странный, необычный какой-то. Остальные, наверное, ничего и не заметили, но Костя сразу почувствовал: что-то не так! То ли Серпет зол на кого-то, то ли напуган. Впрочем, это ерунда! Его ничем не напугаешь. Но отчего же такой растерянный взгляд, такие резкие движения? Что с ним случилось? Стоп! А почему он, собственно, решил, будто с Серпетом что-то случилось? Мало ли отчего у людей бывает плохое настроение?
Впрочем, тот быстро успокоился. Сел за стол, раскрыл Журнал, поправил полу своего нестиранного серого халата. Косте всегда казалось, что халат ему совершенно не идёт. А что идёт? Трудно сказать. Но уж, во всяком случае, не форменный халат Воспитателя. Скорее уж кольчуга, латы, длинный меч у пояса, прямо как в романах Вальтера Скотта. Правда, неизвестно, как вели себя рыцари в минуты рассеянности. Дёргали ли они себя за левый ус? А Серпет дёргает. Есть у него такая привычка.
Открыв Журнал, Серпет, как и обычно, несколько минут молча что-то туда записывал, и только потом спросил Костю о делах в Группе.
– Ну, значит, так, Сергей Петрович, дела такие, – бойко начал Костя, вылезая из-за парты. – Никаких особых ЧП у нас сегодня не было. Нарушений тоже. Вот только Рыжов всё никак не научится строиться. Но мы с ним уже побеседовали. Ну и, как всегда, Васёнкин с Царьковым. Тянут всю Группу назад. Васёнкин сегодня на Энергиях опять пару схватил. Будем разбираться.
Костя вспомнил, как это было. Энергиями занимались в огромном, плохо освещённом зале. Отполированные гранитные стены уходили в темноту, незаметно перерастая в почти невидимый потолок. Окон не было, лишь боковые, стилизованные под факелы светильники заливали пространство мутным сиянием. У стен приткнулись узкие деревянные скамейки, а в дальнем углу, на возвышении, торчал могучий преподавательский стол.
Почему-то всякий раз в этом зале на него накатывало ощущение какой-то старой, растворённой в тёмном воздухе тревоги. И не только у него. Однажды он после тренировки поговорил с ребятами, и оказалось – у всех так.
…Они сидели возле стены на длинной, отполированной ученическими задами скамье. Преподаватель, пожилой и угрюмый Василий Андреевич, с другого конца зала внимательно смотрел на них. Потом откашлялся и не спеша начал давать материал.
Главная трудность на этих занятиях – не умом схватить, а почувствовать. Тем более Василий Андреевич особенно на теорию не нажимал. Главное, говорил он, это вызвать Энергию, ощутить, как она в тебе рождается, слиться с нею, а потом и научиться ею управлять. Ну а что, как и почему – им пока знать рано.
Косте нравились уроки Энергий. Ему несложно было расслабляться, выкидывать из головы всё обычное, превращать своё тело в пустоту – в точку без времени и пространства, без мысли и желания, быть ничем и в то же время чувствовать, как неизвестно откуда вливается в него исполинская, нечеловеческая сила. Через несколько минут он поднимался со скамьи, полный этой силы. Слегка кружилась голова, в ушах звенело, а перед глазами плыли радужные пятна, но зато он способен был сделать всё – или почти всё. По приказу Василия Андреевича он мог создавать из ничего, из пустоты, любой предмет – хоть стол, хоть камень, хоть карандаш. Мог, сосредоточив на чём-либо взгляд, вызвать там взрыв или вытянуть из нижних слоёв гудящее лохматое пламя. Мог сотворить ветер или снег – и самому было странно глядеть на то, как медленно падают с потолка крупные синеватые снежинки. Все эти вещи получались у него без труда.
А вот с живыми объектами оказалось посложнее. Василий Андреевич вытаскивал из подсобки живого кролика, и нужно было убить его взглядом. Не раздавить, не сжечь – никаких грубых методов. Убить, не прикасаясь. Действовать только силой мысли. Просто сделать живое мёртвым.
Но это оказалось куда тяжелее дождя или пламени. Костя тратил почти всю свою силу на жалких, по всей видимости, давно не кормленных грязновато-серых кроликов, а после его шатало, в животе рождался ледяной ком, ширился – и к горлу подкатывала жгуче-кислая волна рвоты.
Василий Андреевич объяснил, в чём дело. Костя пока не умеет выделять из общего потока Энергий нужную волну. Но не стоит расстраиваться. В своё время всё придёт.
И Костя ждал, когда же оно придёт, это время. Ясно, что без отличной оценки по Энергиям на Стажёрство рассчитывать глупо. Серпет однажды дал ему это понять. Конечно, ещё оставалось много времени – почти три года, но Костя иногда нервничал. А вдруг и потом не получится? Ведь разделять Энергии куда сложнее, чем вызывать. Тут одних ощущений мало, нужно ещё что-то, о чём ни Василий Андреевич, ни Серпет ему до сих пор не говорили, но он знал – есть какой-то барьер. И если этот барьер не взять – плакало его Стажёрство.
