29 февраля, Байя, или Сан-Сальвадор, Бразилия. День прошел восхитительно. Но и это слово само по себе слишком слабо, чтобы выразить чувства натуралиста, впервые бродящего в одиночестве в бразильском лесу. Изящество трав, невиданные паразитные растения, красота цветов, сверкающая зелень листвы, а главное – общая пышность растительности переполняли меня восторгом. Самая парадоксальная смесь звуков и безмолвия наполняет тенистые части леса. Насекомые гудят так громко, что гул этот слышен даже на корабле, стоящем на якоре за несколько сот ярдов от берега, и все-таки в лесной чаще как будто царствует полная тишина. Любителю естественной истории подобный день приносит такое глубокое наслаждение, какое он едва ли может рассчитывать когда-либо испытать вновь.
Побродив несколько часов, я направился обратно к месту высадки, но, прежде чем успел дойти, был застигнут тропической грозой. Я попытался найти убежище под деревом, листва которого была такой густой, что обыкновенный английский дождь ни в коем случае не проник бы сквозь нее; но здесь уже через несколько минут по стволу струился небольшой поток. Этой силе дождя нам и приходится приписывать зелень, покрывающую почву даже в самых густых лесах; если бы здешние ливни были подобны дождям стран с более прохладным климатом, бо́льшая часть их успевала бы всосаться в почву или испариться, не достигнув ее. Не стану пока пытаться изобразить красочную картину этого чудесного залива, потому что по пути на родину мы снова заходили в него, и мне еще представится случай описать его.
Вдоль всего бразильского побережья, по крайней мере на протяжении 2000 миль и, конечно, на значительное пространство в глубь страны, всюду, где только встречается коренная порода, она принадлежит к гранитной формации. То обстоятельство, что такая громадная площадь состоит из вещества, которое, как полагает большинство геологов, кристаллизовалось, подвергаясь действию высокой температуры под давлением, наводит на многие любопытные размышления. Произошло ли это в бездонных глубинах океана или пласты гранита были первоначально покрыты другими породами, которые впоследствии были снесены? Можно ли допустить, чтобы какая бы то ни было сила, если только она не действовала бесконечно долго, была в состоянии обнажить гранит на площади во много тысяч квадратных лье?
Неподалеку от города, в том месте, где ручей впадает в море, я наблюдал явление, связанное с предметом, который был подвергнут обсуждению Гумбольдтом[23]. Сиенитовые породы[24] порогов великих рек Ориноко, Нила и Конго покрыты черным веществом и как будто до блеска натерты графитом. Слой этот чрезвычайно тонок и, как показал анализ Берцелиуса, состоит из окислов марганца и железа. На Ориноко это замечается на скалах, омываемых периодически при разливах рек, и только в тех местах, где течение быстрое, или, как говорят индейцы, «скалы черны там, где воды белы».
Здесь покров ярко-коричневый, а не черный, и состоит, по-видимому, исключительно из веществ, содержащих железо. Образцы не дают верного представления об этих коричневых полированных камнях, сверкающих на солнце. Они попадаются только в тех местах, до которых доходят воды разлива, а так как этот ручей течет медленно, то полировка должна производиться прибоем, заменяющим здесь действие водопадов на больших реках. Точно так же морской прилив и отлив, вероятно, соответствуют здесь периодическим навод-нениям; таким образом, одни и те же результаты получаются в условиях с виду различных, но в действительности сходных между собой. Впрочем, происхождение этих – состоящих из окислов металлов – покровов, которые кажутся как будто сцементированными со скалами, непонятно, и я не вижу, каким образом можно было бы объяснить, почему толщина их остается неизменной.
Однажды я с интересом наблюдал повадки Diodon antennatus [25], которого пойма-ли, когда он плавал около берега. Эта рыба с дряблой кожей широко известна своей исключительной способностью раздуваться, причем она приобретает почти сферическую форму. Если вынуть ее из воды на короткое время, а потом снова погрузить в воду, то вслед за тем она поглощает большое количество воды и воздуха ртом, а, может быть, также и жаберными отверстиями. Это достигается двумя способами: проглоченный воздух вгоняется в полость тела, откуда он не может выйти вследствие сокращения мышц, заметного снаружи; вода же входит слабой струей через рот, который широко открыт и остается неподвижным; следовательно, этот последний акт основан на всасывании. Кожа на животе гораздо свободнее, чем на спине; поэтому во время надувания нижняя поверхность растягивается гораздо сильнее верхней, вследствие чего рыба плавает спиною вниз.
Кювье сомневается в том, чтобы Diodon мог плавать в таком положении; однако рыба может таким образом не только передвигаться по прямой линии, но и круто поворачивать в любую сторону. Это последнее движение выполняется исключительно при помощи грудных плавников; хвост при этом расслаблен, и рыба им не пользуется. Вследствие того что тело, наполненное большим количеством воздуха, всплывает, жаберные отверстия оказываются над водой, но струя воды, втягиваемая ртом, все время протекает через них.
Пробыв недолго в таком раздутом состоянии, рыба обыкновенно сильным движением выталкивает из себя воздух и воду через жаберные отверстия и рот. Она может по произволу выпускать определенное количество воды, и потому представляется вероятным, что жидкость она набирает, между прочим, и для регулирования своего удельного веса. Этот Diodon защищается несколькими способами. Он может сильно кусаться и способен выбрасывать изо рта на некоторое расстояние струю воды, производя при этом странный звук движением челюстей. С раздуванием тела сосочки, которыми покрыта его кожа, напрягаются и становятся колючими.
Но всего любопытнее, что, если взять его руками, из кожи живота выделяется волокнистое вещество прекрасного карминово-красного цвета, которое окрашивает слоновую кость и бумагу так прочно, что окраска сохранилась во всей своей свежести и по сегодняшний день; я не имею ни малейшего представления ни о характере, ни о назначении этого выделения. От доктора Аллена из Форреса[26] я узнал, что он часто находил в желудках акул плававшего там живого раздувшегося Diodon и что ему известно несколько случаев, когда рыба выходила наружу, проедая не только стенки желудка, но и бока чудовища, отчего последнее погибало. Кто мог бы вообразить, что мягкая маленькая рыбка может уничтожить громадную хищную акулу.
