Кавторанг наивно предвкушал, что за ним не только эта, но и будущие победы над ней. Конечно же, босс в столице уже через несколько часов просмотрит происходившее в этой комнате. Глуповатое самодовольство собой, воспринимаемое молодым человеком как очередная победа в схватке с противником, нахлынуло и пропало. Его мозг вновь трезво оценивал обстановку. Иван уже отдавал себе отчет, что война с бабой может оказаться тяжелее войны с многочисленным противником на его тайном фронте.
— Мы с вами договорились, уважаемая Ада Андреевна. Я выполняю свою часть дела, и интимная часть отношений в эти планы не входит.
Она, скоро отдышавшись, с игриво распущенными густыми волосами цвета воронового крыла, с полуобнаженной грудью, с разоруженной железной игрушкой в руках, обернулась, уходя, и в лиловом ночном свете мелькнула ее злая белозубая усмешка. И в этот момент, не удержавшись, кавторанг сделал глупость. У самой двери он настиг ее, взял за плечи и, ожидая, что приемом джиу-джитсу она может ударить его каблуком в голень, все же успел шепнуть ей на ухо:
— Е…тесь с маршалом.
— Спасибо за комплимент.
Глава 4
В день отречения императора Николая II от престола, названного святым Иоанном Кронштадтским за его стремление передать престол Великому князю генерал-губернатору Москвы Сергею Александровичу, а самому возглавить Святейший Престол Русской Православной Церкви, стать Николаем II Блаженнейшим, — Иван Аристархович Еранчин получил от генерала от инфантерии Рузского одновременно известие о Высочайшем присвоении чина генерал-лейтенанта от флота и уведомление об отставке. Ему была назначена высокая пенсия и выделено поместье в 10 десятин[4] где-то под Екатеринодаром, что позволяло проводить время по принятой в высшем обществе традиции: зимой — в столице, а летом — в поместье, приводя в порядок дела и хозяйство. Супруги Еранчины были настроены провести лето на Кубани. Но прошло немного времени, и в столице, и в России произошли такие события, о которых хочется забыть раз и навсегда и, закрыв глаза, лечь да умереть. Но думать все же приходилось. Хоть и неумело, но, как многие оставшиеся в России русские из дворянского сословия, Еранчины вынуждены были приспосабливаться. Надеясь лишь на гонимого красными бесами изо всех углов и храмов Господа Бога, да веруя в то, что прежняя жизнь еще возможна, еще возвратима. Утешительная простота безвинных и чистых сердец.
Иногда Ивана Аристарховича охватывало желание провалиться куда-то в глубь земного шара, чтобы забыть предыдущую жизнь, равно никогда не видеть и настоящую. Что его сдерживало от тягостных раздумий и отчаянья в такие минуты, когда до боли в сердце хотелось принять некое совсем уж окончательное решение, так это присутствие жены.
…Он потянулся было обнять Елизавету Ивановну, сказав ей что-нибудь ласковое, утешительное, как в прихожей кратко звякнул колокольчик, а затем раздался грубый стук в дверь. Голоса, небрежно выкрикивая грязную брань, требовали немедленно открыть дверь сотрудникам ЧК. Елизавета Ивановна сконфузилась грубых окриков, покраснела, вжалась в кресло, схватив за руку мужа.
Иван Аристархович мягко отстранил жену, чтобы открыть дверь незваным гостям, понимая, что если он не сделает этого, то дверь просто снесут. Трое вошедших и дурно пахнущих перегаром и дешевым куревом мужчин оказались вооружены до зубов: при них имелись наганы, винтовки, гранаты за поясом, вдобавок они были перепоясаны лентами с патронами. Старший, вынув засаленную бумажку, нагло произнес:
— Это ордер на арест вас и вашей жены. Так что следуйте за нами.
Их доставили на Гороховую, дом 2, определив на время в какой-то полупустой комнате. Ждать пришлось около получаса. Затем шустрый молодой человек предложил пройти к комиссару, провел их по коридорам, ввел в приоткрывшуюся дверь и исчез. Хозяином кабинета оказался черноволосый жгучий брюнет с бородкой и усами, в кожаной куртке, в портупее и с наганом в кобуре. При их появлении он как раз направлялся к столу, а присев, почти любезно предложил сесть и вошедшим.
— Гражданин Еранчин, почему вы не являетесь в ЧК и не доложите, что вы — царский генерал?
Иван Аристархович ничего не ответил. Любой ответ был бы глуп, как глупо признать и то, что в стране, охваченной дичайшим хаосом и разрухой, еще могут оставаться выжившие царские генералы.
Не дождавшись никакого объяснения, черноволосый встал, вернулся к стоявшему в углу столику, налил из графина воды в стакан, не спеша опорожнил его и вновь сел за свой рабочий стол. Быстро взглянув на Ивана Аристарховича, уже совсем другим голосом произнес:
— Вы что же, думаете, власть большевиков — это нечто жестокое? Или ужасное? Мы беспощадны к врагам и не забижаем друзей. И мы помним, что вы, гражданин Еранчин, делали для нас…
И тут только впервые Иван Аристархович произнес:
— Но кто вы и что полезное я сделал для вас? Не имеете ли вы чести хотя бы представиться?
Сидевший за столом чекистский начальник поднялся и сказал:
— Артузов, Артур Христофорович. Начальник контрразведывательного отдела ЧК. Разве вы меня не помните, Иван Аристархович? Вспомните 1905 год… двое мужчин, бежавших от филеров и шпиков, укрылись в вашей загородной даче. А потом вы нас познакомили со своими друзьями из военной академии.
Тот с трудом припомнил, что действительно много лет назад у него на даче находились гости, один из них — племянник его учителя, профессора истории князя Константина Николаевича Бестужева-Рюмина, потомка знаменитого вице-канцлера и генерал-фельдмаршала эпохи императрицы Елизаветы Петровны. Вторым был некий приват-доцент Николаев. Их разговор прервала прислуга, подойдя к хозяину, она сказала, что в доме подозрительные. Иван Аристархович вышел в прихожую и увидел двух молодых людей, по виду студентов. «Подозрительные» личности попросили уважаемого профессора спрятать их на время, пока идет облава. Тот, как человек порядочный, сказал лишь провести их в одну из дальних гостевых комнат и вернулся в залу. За разговорами он забыл о непрошеных гостях, а когда вспомнил и спросил у прислуги, оказалось, что тех и след простыл…
— Кстати, — произнес Артузов, — я пригласил вас не только для того, чтобы вспомнить этот забавный случай. О вас хорошо отзывается бывший царский товарищ министра внутренних дел и действительный тайный советник Владимир Федорович Джунковский. Мы тут готовим одну операцию по выявлению врагов революции, и бывший шеф полиции в числе тех, на которых можно положиться, назвал вас.
Иван Аристархович неплохо знал Джунковского, а близко с ним познакомился в год убийства премьер-министра Столыпина. Тогда новым председателем правительства был назначен член масонского общества «Маяк» В. Н. Коковцев, любивший повторять: «Довольно националистической реакции, теперь нужно примирение». Ему удалось изменить курс правительства. По прошествии лет Еранчин стал понимать, как и отчасти даже кем проводился курс на уничтожение Российской империи, уничтожение сословий, народов и разграбление ее несметных богатств.
