Бросок, еще один бросок — а затем удар и захват правым когтем. Сумрак словно танцевал по дуплу. Воздух просто дрожал от его страшной битвы, и Гильфи, самая маленькая из совят, изо всех сил вцепилась когтями в дерево. Это был настоящий ураган! Наконец танец стал замедляться, и Сумрак прошествовал в угол.
— Тебе не кажется это излишним? — сердито спросила Гильфи.
— Твоя агрессия.
Сумрак издал горлом какой-то неразборчивый звук, напоминавший презрительное фырканье.
Он часто выражался так о Гильфи. Честно признаться, Гильфи и в самом деле испытывала слабость к ученым словам.
— Вот что я вам скажу, ребятки, — подала голос миссис Плитивер. — Не стоит быть слишком строгими друг к другу. Я думаю, Гильфи, что по сравнению с каннибализмом, промыванием мозгов и всеобщим уничтожением агрессия Сумрака вполне правомерна.
— Опять длинные речи, но на этот раз они мне по душе! Отлично сказано, миссис Плитивер! — восторженно заухал Сумрак.
Сорен не проронил ни звука. Он думал. Последнее время он постоянно думал о Великом Древе Га'Хуула. Какое оно? И какие совы там живут? Может быть, эти доблестные стражи немного похожи на Сумрака — такие же грубоватые, только гораздо сильнее? И такие же дерзкие, но при этом справедливые? Не менее грозные, но великодушные?
ГЛАВА IV
Спасайтесь! Спасайтесь!С первой тьмой они покинули дупло. Рваные тучи неслись по небу. Лес был такой густой, что приходилось лететь почти над самой землей, чтобы не потерять из виду реку Хуул, которая время от времени сужалась, превращаясь в блестящую струйку воды. Вскоре деревья стали редеть, и Сумрак сказал, что дальше начинаются Клювы. Они почти заблудились, заплутав среди множества ручейков и притоков. Друзья уже начали опасаться, что сбились с пути и потеряли из виду Хуул, и лишь усилием воли заставляли себя не поддаваться сомнениям. Они знали, что сомнения, рождающиеся в глубине дрожащих желудков, сродни заразным болезням, вроде слепоты или клювной гнили, которые могут с легкостью перебегать с одной совы на другую.
Сколько ложных ручьев, потоков и даже рек они пролетели, не испытав ничего, кроме разочарования… И вдруг Копуша крикнул:
— Я что-то вижу!
Желудки у всех радостно затрепетали.
— Что-то такое… этакое… Беловатое. Нет, сероватое!
— Что за бред? Что значит — сероватое?! — взорвался Сумрак.
— Это значит, — звонко отчеканила Гильфи, — не белое и не серое!
— Ладно, сейчас я все разведаю. Не меняйте курса, пока я не вернусь.
С этими словами огромный серый совенок начал стремительно снижаться. Вскоре он вернулся.
— Угадайте, что это такое — не белое и не серое? — спросил он и тут же сам ответил: — Это дым!
— Дым? — ошеломленно вытаращились остальные.
— Вы что, никогда не видели дыма? — изумился Сумрак. Беда с этими домашними созданиями! Совсем жизни не знают. Порой просто терпения не хватает растолковывать им очевидные вещи!
— Нет, — ответил Сорен. — Ты хочешь сказать, что внизу лесной пожар? Я слышал о таком.
— Нет! Все не так страшно. Честно говоря, леса в Клювах редкие, маленькие. Я бы даже сказал — жалкие. Тут два деревца, здесь три — короче говоря, гореть там нечему.
— Значит, мы имеем дело со стихийным возгоранием, — важно заявила Гильфи.
Сумрак метнул на нее испепеляющий взгляд. Вечно она все портит своими заумными словами! Он понятия не имел о том, что означает «стихийное возгорание» и подозревал, что Гильфи знает не многим больше. Однако сдержался и благородно предложил:
— Полетели вниз! Давайте сами все исследуем.
Они опустились на землю возле того места, где дым был гуще всего. Теперь было видно, что струился он из пещеры, темневшей под каменным выступом. Рядом на земле виднелась россыпь тлеющих угольков и несколько обугленных деревяшек.
— Копуша, — окликнул Сумрак. — Слушай, а ты умеешь копать своими длинными лапами? Или вы, пещерные совы, только бегать горазды?
— Шутишь? — обиделся Копуша. — Как же мы, по-твоему, расширяем песчаные норы? Случайно найденные пещеры нас редко устраивают, поэтому приходится их улучшать.
— Раз так, начинай копать и покажи нам, как это делается. Нужно поскорее засыпать эти угли, пока их не раздуло ветром в настоящий пожар.
Закапывать угли оказалось непростым делом, особенно для крошечной Гильфи с ее коротенькими лапками.
— Интересно, что тут произошло? — пропыхтела она, прерывая работу и озираясь по сторонам. Вдруг, рассеянно глядя на обгоревший кусок дерева, она заметила под ним что-то блестящее. Гильфи моргнула. Сверкающая штуковина имела очень знакомую изогнутую форму. У сычика екнуло в животе, и она, будто завороженная, шагнула вперед.
— Боевые когти! — прошептала она. И тут откуда-то из глубины пещеры донесся громкий стон:
— Спасайтесь! Спасайтесь! Улетайте!
Но они не могли улететь! Они не были не в силах даже шелохнуться. Между совятами и входом в пещеру, ярче самых красных углей, вспыхнули чьи-то глаза, и на друзей дохнуло смрадным запахом падали. Два кривых белых клыка разорвали тьму.
— Рысь! — ухнул Сумрак.
В тот же миг восемь крыльев дружно взметнулись в воздух. Внизу послышался истошный визг разочарованного зверя. Никогда в жизни Сорен не слышал ничего ужаснее этого крика. Все произошло так внезапно, что он даже забыл выбросить зажатый в клюве уголек.
— Великий Глаукс! — ахнула Гильфи, увидев, как лицевой диск ее лучшего друга озарил алый отсвет горящего угля. — Сорен!
Сорен опомнился и выплюнул уголек.
Внизу снова раздался крик. Тень, показавшаяся совятам чернее сгустка ночи, взметнулась вверх, а потом рухнула наземь, катаясь и визжа от боли.
— Ну и ну, лопни мой желудок! — восторженно заухал Сумрак. — Сорен, ну ты даешь! Ты уронил свой уголь прямо на рысь. Вот это бросок!
— Я? Что?
— Спускаемся! Нужно добить его.
— Добить? — переспросил Сорен.
