Диана не хохотала вместе с Линдой, зато улыбалась из солидарности. Вспыхнули улыбки и на лицах нескольких учителей. Директор решила не обращать на них внимания, громче заговорила в микрофон. Времени для ознакомления с уставом и прочими материалами было достаточно, объявила Джоди, все уже наверняка приняли решение насчет дальнейшей судьбы школы Джона Тайлера.
– Остались ли у кого-нибудь вопросы?
Взметнулось множество рук.
– У меня нет времени ответить на все, – сказала Джоди. – Но я попробую для…
– Почему же нет времени? – поинтересовалась Диана. – Чтобы принять взвешенное решение, нужно иметь максимум информации. Или у вас есть дела поважнее, чем убедить нас поддержать вашу инициативу?
Джоди напряглась.
По залу пролетел одобрительный шепоток.
Директор попробовала спасти положение и выдавила натянутую улыбку.
– Конечно, я с радостью отвечу на любые вопросы.
Вопросы, как на грех, были в основном безобидными. Джоди щелкала их, как орешки, и чувствовала себя все уверенней. Хотя кое-кто высказал свои сомнения, таких людей оказалось слишком мало, и четких ответов они не услышали. Диана спросила, повлияет ли реорганизация на пожизненные контракты, а Линда уточнила, сможет ли администрация увольнять учителей без компенсации. Директриса (не без самодовольства, заметила Линда) сообщила, что эти нюансы определятся позже, причем так сформулировала фразу, что у зала сложилось впечатление, будто решение будут принимать все, большинством голосов. Однако Линду терзали смутные подозрения.
Наконец поднятых рук больше не осталось.
– Ну что ж, хорошо, – с улыбкой подытожила Джоди. – Теперь проголосуем. Если вы за обретение независимости от окружного управления и за устав в предложенном виде, поднимите руку.
– Разве мы не в бюллетенях должны галочку ставить?.. – начал было Стив Уоррен.
– Тайного голосования не будет, – заявила директор. – Я хочу знать позицию каждого.
Линда посмотрела на соседей. На некоторых лицах проступило удивление и замешательство, но ни возмущения, ни гнева не было. Удивительно!
Она встала.
– Если в нашу школу и правда придет демократия, если каждый сможет высказывать мнение и голосовать по важным для нас вопросам, тогда нынешнее голосование должно быть тайным. – Линда твердо глянула на директора. – Ваш метод несет в себе скрытую угрозу: тех, кто проголосует против воли администрации, запомнят и впоследствии, видимо, накажут. Это – антитезис всему, что вы наобещали нам в случае независимости.
Антитезис… Хорошее слово. Линда восхитилась тем, что вспомнила его вот так, без подготовки. Оно сорвалось с языка само и усилило эффект от тирады, придало аргументам Линды интеллектуальный вес и законность.
Краем глаза Линда заметила, как Бобби что-то записывает – наверняка ее, Линды, имя и фамилию, – и рванула сквозь толпу к секретарше, перешагивая через чьи-то ноги и протискиваясь мимо кресел.
– Что ты пишешь? – потребовала ответа Линда. – Покажи.
Бобби нависла грудью над столом, прикрывая планшет с листочком согнутой рукой: точь-в-точь отличница, прячущая экзаменационные ответы от назойливых глаз одноклассников.
– Нет!
– Покажи.
– А ну, хватит! – рявкнула со сцены Джоди.
Единый вздох вырвался из груди школьного коллектива – потрясенный, испуганный, – и директор, похоже, осознала, что перегнула палку.
– Вот вам и демократия, да? Вы правы, Джоди. Хватит. Давайте голосовать. – Линда пригвоздила Джоди невозмутимым взглядом и пошла на место.
Директор на миг растерялась и не смогла быстро собраться с мыслями. Затем поправила микрофон и повторила призыв голосовать поднятием рук.
– Давайте заполним бюллетени. – Линда продолжала стоять.
Вокруг закивали, согласно зашептались.
– У кого есть ручка? – громко спросил Стив Уоррен, не сводя глаз с Джоди.
– Ладно, – улыбнулась та.
Она старательно изображала любезность, однако Линда явственно ощущала, как Джоди зла. Оставалось надеяться, что залу это тоже очевидно. По приказу начальницы Бобби сходила в дальний конец зала, принесла коробку с ручками, раздала их. Учителя, сотрудники администрации, обслуживающий персонал – все дружно проставили в бюллетенях галочки и свернули листки.
– Передайте бюллетени направо, – велела Джоди. – Бобби соберет их и подсчитает голоса. Ручки можете оставить себе.
Линда вновь встала.
– Думаю, подсчет должны вести двое, чтобы обошлось без подтасовок.
– Потому-то я и предлагала голосовать открыто. Ради прозрачности, – с ласковой улыбкой пожурила ее Джоди. – Можете помочь с бюллетенями, если хотите. Мы их, конечно, проверим дважды – во избежание ошибки.
Бросив многозначительный взгляд на Диану, Линда пробралась в конец ряда, вместе с Бобби собрала листки бумаги и отнесла их на стол в конце зала. Все сгрудились вокруг, а Линда с Бобби начали считать.
Линда покончила со своей стопкой, обменялась бюллетенями с Бобби. Подсчет велся независимо друг от друга, числа совпали. На всякий случай проверили еще раз. Результаты сошлись.
Победили голоса «за».
Глава 3
– Ну, и чего нам теперь ждать? Больше работы? Больше денег? Чего?
Пятеро уборщиков – трое штатных и два совместителя – не сводили глаз с Энрике, своего начальника. Тот чересчур старательно сыпал сахар в кофе. Больше в столовой никого не было. Карлос вдруг заподозрил, что Энрике знает не больше их самих.
– Понятия не имею, – сказал тот.
Хоть честно.
– Работайте себе как обычно.
– Нет, чего ждать-то? – не унимался Майк. – Сейчас еще можно перевестись в другую школу. Пока все это неофициально, мы ходим под окружным управлением. Запахнет жареным – успеем слинять. Но как только колесики завертятся, конец. Застрянем тут. А вдруг станет хуже? Хочу понять, на каком мы свете.
– Я не знаю. – Энрике обвел уборщиков глазами. – Еще недовольные есть?
Карлос с Ракимом переглянулись.
– Нам не нравится здесь по ночам, – произнес Карлос.
– Найдите другую работу, – посоветовал Энрике. – Дальше?
– Работа нас устраивает, – возразил Карлос. – Не нравится только здесь. Ночью.
– Баба, – презрительно бросил Энрике.
Карлос попробовал объясниться, но тщетно. Не обращая на него внимания, Энрике уставился в свои записи.
– Так, тихо, – приказал он. – Сегодня у нас много дел, слушайте внимательно.
Летучка завершилась рано, еще до конца дневной смены. Карлосу нужно было заступать на дежурство лишь через два часа, поэтому он поехал домой. Позвонил Марии, назначил свидание на пятницу. Сварил себе на ужин сосисок, посмотрел конец «Побега из Нью-Йорка». Вернулся в школу.
