Говорят, барсучонок Тануки любит жить рядом с людьми и, отличается находчивостью.
Знающие люди Давным-давно жил в Японии барсучонок. Звали его Тануки. Обычно барсуки обитают в норах; а Тануки жил в доме, построенном человеком. Как известно, дома в Японии делают из бумаги. Там очень часто бывают землетрясения, а если потолок грозит свалиться на голову, пусть он лучше будет бумажный, чем каменный. От дождя защищает соломенная крыша, а чтобы какой-нибудь ручеек не размочил стены, дом всегда поднят на полметра от земли. Эти полметра и принадлежали Тануки.
Кроме него, в доме жили люди: мужчина, который ходил в лес и рубил деревья, и девушка (наверное, его дочь) — она хлопотала по хозяйству и иногда подкармливала барсучонка. Ее барсучонок совсем не боялся. Родителей у Тануки не было, родственников тоже; заботиться о себе нужно было самому, и частенько приходилось голодать. Однажды осенней ночью он сидел и размышлял, где бы достать хоть немного риса. На голодный желудок не спалось, и около полуночи он вышел посмотреть, не затихает ли ветер.
Но что это? Ветер так завывать не может… Тануки пригляделся и увидел: три ведьмы, огромные и страшные, кружились в воздухе. Они переговаривались, заглушая шум ветра: «Эй, сестрицы, чем займемся нынче?» И самая страшная из ведьм прокаркала: «Давайте сварим волшебное зелье и сожжем этот дом! Мне давно докучают живущие в нем людишки!»
Любой другой барсучонок, лисенок и даже волчонок, увидев такое, забился бы в нору, не помня себя от страха — но только не Тануки. Он решил попытаться выручить людей — или хотя бы предупредить их. Ведьмы полетели в лес, а Тануки пустился следом, спотыкаясь о корни, проваливаясь в ямы, падая и снова вскакивая — только бы не отстать! В самой глухой чаще леса ведьмы сели на верхушку самого высокого дерева, а Тануки притаился внизу, между корней.
— Костер! — приказала старшая из ведьм — и прямо на ветке мигом разгорелся костер.
— Котел — крикнула другая — и неизвестно откуда появился большой медный котел.
— Кости — потребовала третья, и возникли две кости с раздвоенными концами.
Сверху на них легла третья, котел повис на ней, и в нем сразу же что-то закипело. И ведьмы принялись бросать в бурлящее зелье сушеных тарантулов, бледные поганки, гадючьи головы и тараканью отраву. Наконец зелье вспыхнуло и пошло стрелять во все стороны длинными языками пламени, а ведьмы закружились у костра, приплясывая и распевая.
«Время действовать», — решил Тануки. Вообще-то барсуки не лазят по деревьям, но — ветка за веткой, сучок за сучком — Тануки добрался до самой вершины. Ведьмы плясали вокруг котла, ничего не замечая. Тануки пробрался у них под ногами и изо всех сил толкнул кость. Котел покачнулся; ведьмы взвыли! Толкнул еще — котел опрокинулся, и все зелье выплеснулось прямо на ведьм! Раздался звук «Пшш!» — и они превратились в облачко безобидного пепла…
Но одна капля зелья попала на Тануки. Он почувствовал страшную боль и кубарем полетел вниз. Взрослый барсук непременно сломал бы шею, падая с такой высоты, но Тануки был маленький, легкий, и почти не ушибся. Он принялся кататься по мокрой листве, стараясь укусить тлеющую на спине шерсть. Ожог был очень сильный. Только к утру Тануки добрался домой.
Через неделю, исхудавший и взъерошенный, он смог наконец выйти из своего убежища. Очень хотелось есть, но прежде, чем показываться на глаза зверям, следовало привести себя в порядок. Тануки присел на краю лужи, глядя в воду, как в зеркало. Вдруг по отражению прошла рябь. Что за наваждение! Из воды глядел удивленный сердитый еж. Тануки хотел почесать в затылке, но укололся и отдернул лапу. О ужас — его бока тоже были покрыты иголками. В отчаянье Тануки стал рвать их. Вновь отражение разбила рябь — и из воды глянул он сам, только очень напуганный… «Нет, — сказал себе Тануки. — Эта лужа какая-то заколдованная». Но, едва заглянув в другую, бросился бежать — оттуда на него скалился волк. В третьей луже бурый медведь помахал Тануки лапой. «С меня на сегодня хватит, — решил барсучонок. — Лучше остаться нечесаным».