Всякие «Премьеры», «Энтертейнмент уикли» и «Вэнити фэйр» бесконечно публикуют списки «100 самых влиятельных» фигур на киностудиях. Всевозможных должностных идиотов: вице-президент по тому-то, главный исполнительный по сему-то и т. д.
А вот вам правда: все они – утечки бензиновые, и больше ничего.
Лишь один человек на студии обладает неким подобием власти, и человек этот – ОЗУ. Понимаете, ОЗУ может сделать так, чтобы кино сняли. Он (или она) выписывает чек на пятьдесят миллионов баксов, если фильму желательно попасть на фестиваль «Сандэнс». Втрое больше, если вам нужны спецэффекты.
Короче, ОЗУ с «Фокса» полюбил «Принцессу-невесту».
Проблема: он сомневался, что из книжки выйдет кино. И мы заключили удивительный договор: они купят права на книжку, но не станут покупать сценарий, пока не соберутся снимать. Иными словами, обеим сторонам досталось по полпирога. Сокращая, я вымотался до смерти, но на чистом адреналине сел и накропал сценарий тотчас же.
Тут в город наехал мой блистательный агент Эвартс Зиглер[12]. Это он в свое время организовал договор на «Буча Кэссиди», что вместе с моим первым романом «Золотой храм» и перевернуло мою жизнь[13]. Мы сходили пообедать в «Лютецию», поболтали, порадовались друг другу, расстались, и я направился к себе в кабинет, в Верхний Ист-Сайд. В нашем доме был бассейн, и я тогда плавал каждый день – ужасно болела спина, а от плавания легчало. Я уже шел к бассейну, но тут сообразил, что вовсе не хочу плавать.
Я не хотел ничего – только вернуться домой, и поскорее. Потому что меня трясло. Я добрался до дому, лег в постель, и трясучка сменилась жаром. Моя жена Хелен, суперзвезда психотерапии, вернулась с работы, глянула на меня, отвезла в Нью-йоркскую больницу.
Сбежались всякие врачи – все понимали, что дело серьезно, но никто не въезжал, в чем же это самое дело.
Я проснулся в четыре утра. И понял. Отчего-то ужасная пневмония, которая чуть не прикончила меня, когда мне было десять, – собственно, мой отец и читал мне «Принцессу-невесту», чтобы я как-нибудь пережил первые унылые дни после больницы, – в общем, эта пневмония вернулась довершить начатое.
И в ту же минуту в этой самой больнице (да, я понимаю, сейчас вы решите, что я рехнулся), проснувшись от боли, в бреду, отчего-то я понял, что, если хочу выжить, надо вернуться в детство. Я заорал, призывая ночную сиделку…
…потому что моя жизнь и «Принцесса-невеста» навеки переплелись.
Пришла ночная сиделка, и я велел почитать мне Моргенштерна.
– Чего-чего, мистер Голдман? – спросила она.
– Начните с Гибельного Зверинца, – сказал я. Потом сказал: – Нет-нет, вычеркиваем, начните с Утесов Безумия.
Она внимательно ко мне присмотрелась, кивнула, сказала:
– А, ну да, с них-то я и начну, только я забыла Моргенштерна на столе, пойду принесу.
Не успел я оглянуться, появилась Хелен. И еще врачи.
– Я сбегала к тебе в кабинет, – по-моему, это те листы, какие нужны. Ну, хочешь, чтоб я тебе почитала?
– Я не хочу, чтобы мне читала ты, Хелен, ты же не любишь эту книжку, и ты не хочешь мне читать, ты просто мне потакаешь, а кроме того, там нет для тебя роли…
– Я могу быть Лютиком…
– Кончай, ей же двадцать один год…
– Это что, сценарий? – спросил красивый врач. – Всегда мечтал стать кинозвездой.
– Вы будете человеком в черном, – сказал я ему. Потом ткнул пальцем в здоровенного врача в дверях. – А вы возьмите Феззика.
И вот так я впервые услышал читку своего сценария. Полночи эскулапы и моя гениальная жена сквозь него продирались, а я мерз и потел, и меня трепала лихорадка.
Вскоре я вырубился. Помню, напоследок успел подумать, что здоровенный врач читает неплохо, а из Хелен, хоть эта роль и не для нее, вышла недурная Лютик, и да, красивый врач окостенелый, как труп, – ну и что, подумаешь, зато я выживу.
В общем, так и началась жизнь моего сценария.
ОЗУ с «Фокса» послал его в Лондон Ричарду Лестеру – Лестер, помимо прочего, поставил «Вечер трудного дня», первый фильм «Битлз», замечательный[14], – и мы встретились, поработали, что-то утрясли. ОЗУ был страшно доволен, нам дали добро…
…и тут ОЗУ уволили, а вместо него пришел другой ОЗУ.
Вот что бывает в Большом Мире, когда такое бывает: со старого ОЗУ сдирают погоны, лишают его права вечерами по понедельникам посещать «Мортонз»[15], и он уходит восвояси, сказочно богатый – в свое время на такой неизбежный случай он подписал контракт, – но опозоренный.
А на трон садится новый ОЗУ, и для него в камне высечена одна-единственная заповедь: ни один проект его предшественника ни за что не должен увидеть свет. Почему? Ну, допустим, снимут кино. Допустим, оно прогремит. Чья заслуга? Старого ОЗУ. А новый, который теперь сидит в «Мортонз» по понедельникам, проходит сквозь строй – он знает, что коллеги над ним хихикают: «Вот козел, это же не его фильм».
Смерть.
Короче, «Принцессу-невесту» отложили на полку – по всем признакам навеки.
А я сообразил, что упустил власть над нею. Книжка-то осталась у «Фокса». У меня есть сценарий – подумаешь, великое дело; они могут и новый заказать. Переписать, что в голову взбредет. И я совершил поступок, которым искренне горжусь. Я выкупил у студии книжку – на собственные деньги. По-моему, на студии заподозрили, что у меня другая сделка в кармане, другой план, – ничего подобного. Просто до меня дошло, что книжка эта – самое важное, к чему я в жизни своей имел касательство, и я не хотел, чтобы какой-то идиот все загубил.
