Еврейская община, принадлежностью к которой очень гордился мистер Лион, была потрясена масштабами происходящего. Положение осложнялось тем, что многие богатые еврейские семейства перебрались в другие районы Лондона и почти утратили связь со своими прежними синагогами — а ведь именно синагоги являлись центрами традиционной еврейской жизни, и благотворительной деятельностью занимались по большей части они же. Мистер Лион знал, что он не вправе осуждать этих людей, ибо в самом Талмуде сказано: не суди ближнего, пока сам не побываешь на его месте. И однако же он не мог не думать о том, что деньги, потраченные на роскошный обед для увеселения королевского герцога, куда лучше было бы употребить в помощь молодому беженцу, прибывшему к берегам Англии. «Но, — сказал он себе, — сейчас не время и не место для долгих разговоров о лондонских иммигрантах; меня ждет работа».
— Саймон, отнеси это, пожалуйста, мистеру Абрамсону. — Мистер Лион протянул записку мальчику лет восьми, что сидел у задней двери, строгая ножичком кусок дерева. — Но смотри, иди прямо на склад, нигде не задерживайся. Мистер Абрамсон должен получить записку до того, как запрет склад на ночь.
— Да, мистер Лион.
— Когда доставишь записку, выпей чаю и возвращайся в приют. Это все на сегодня.
Мальчик коснулся своей шапочки в знак прощания и стрелой вылетел из дверей на улочку, по которой он должен был — при благоприятных обстоятельствах — добраться до склада менее чем за две минуты. Однако лондонские улицы были полны опасностей, соблазны маячили на каждом углу. Родители Саймона умерли от чахотки через год после приезда в Англию, и мальчика поместили в общинный приют. Но его заманил к себе некий возмутитель спокойствия, молодой еврейский мошенник, обещавший сиротам свободную и сытую жизнь, если они перейдут в его шайку карманников. К счастью, Саймона удалось вырвать из лап воров, и мистер Лион решил взять его в лавку посыльным. Он также следил за тем, чтобы ребенка кормили хорошим сытным обедом и давали ему что-нибудь к чаю перед сном. Мистер Лион пообещал Саймону, что если тот будет добросовестно выполнять работу, то его переведут на более ответственную должность на складе, где производились и хранились часы.
Казалось, Саймон счастлив работать у него, но кто знает, что на самом деле происходит в душе ребенка, испытавшего столько лишений за свою недолгую жизнь? Поэтому мистер Лион мысленно помолился Всевышнему, чтобы Он защитил мальчугана от бед и провел его прямою дорогой. Затем он раскрыл конторскую книгу.
Записки, что он разослал сильно задолжавшим покупателям, заставили некоторых расплатиться, но таковых оказалось меньше, чем он надеялся. Многие поместные дворяне уже уехали из Лондона в Брайтон. Когда закончится курортный сезон, они отправятся в деревню, где и проведут зиму, навещая друг друга в поместьях. Большинство из них вернется в столицу лишь весной, когда вновь начнется лондонский сезон, — тогда у него появится возможность потребовать плату.
Банкиры и биржевые брокеры оставались в Лондоне круглый год, но теперь на их платежи не приходилось особо надеяться, поскольку на финансовых рынках творилась неразбериха из-за войны. Стоило англичанам найти способ обойти наполеоновскую блокаду на континенте, как Америка наложила эмбарго на торговлю с Англией. Тогда Англия, пытаясь возместить ущерб, который нанесло ей прекращение торговли с бывшими колониями, открыла новые рынки в Южной Америке. Но затем американцы сняли эмбарго — и внезапно, даже если не брать в расчет Южную Америку, у Англии оказалось столько товаров на импорт и экспорт, что она не знала, что с ними делать.
Мистер Лион тоже не знал, что делать со всем этим, и ему куда больше хотелось бы заниматься только своим делом в лавке на Корнхилл-стрит, не беспокоясь о том, что происходит на континенте и в обеих Америках. Его собственный дебют на Фондовой бирже завершился плачевно. Он сделал большую ставку на растущую цену хлопка, последовав совету знакомого брокера, убедившего его, что вложить капитал в хлопок — самое безопасное решение. Весь этот вклад пропал, когда цены на хлопок неожиданно рухнули. Поэтому мистер Лион понимал, почему некоторые из его покупателей, игравшие на Королевской и Фондовой биржах, не могли заплатить по счетам. Злосчастный импорт и экспорт осложнял жизнь всем — от богатых банкиров, владевших домами на Пиккадилли, до скромных торговцев, таких, как мистер Лион, хозяин часовой лавки в Корнхилле, проживающий на Девоншир-сквер.
Он отложил конторскую книгу, наклонился под стол и вынул из пола одну половицу. В этом тайнике он держал шкатулку с наличными деньгами. Вынув ее и поставив на место половицу, мистер Лион достал из жилетного кармана ключ и открыл шкатулку. Она была полна монет и банкнот.
Оставлять такую сумму в лавке не следовало, даже в тайнике. Мистер Лион понимал это, но не знал, как поступить с деньгами, куда их вложить. Безусловно, он не намерен больше рисковать ими на Фондовой бирже; разумнее всего было бы пойти в его банк в Корнхилле — это учреждение, которым владели господа Смит, Фрай и Компания, пользовалось очень хорошей репутацией. В иное время он сразу же отнес бы содержимое шкатулки туда. Однако за последнее время несколько банков прогорели, и неотвязная тревога подсказывала ему, что банки ненамного надежнее Фондовой биржи.
— Ах, если бы этот Наполеон прекратил делать глупости… возможно, переполох на рынках улегся бы, — огорченно пробормотал он.
— Прошу прощения, мистер Лион.
Мистер Лион быстро захлопнул шкатулку. Его помощник стоял в дверном проеме, ведущем из торгового зала лавки в заднюю комнату.
— Да, мистер Уорбург?
— С вами хочет поговорить один джентльмен. Мистер Перси Гренвилл.
Так звали младшего сына лорда Гренвилла, пятого графа Эдмонтонского, и мистер Лион не мог скрыть удивления.
— Пожалуйста, передайте мистеру Гренвиллу, что я приду сию минуту.
— Да, мистер Лион.
Айзик Уорбург вернулся в торговую комнату, а мистер Лион запер шкатулку. Но он не положил ее обратно в тайник, а сунул в ящик стола. Затем он поправил галстук и вышел вслед за помощником.
— Мистер Гренвилл, ваш визит — неожиданная честь для меня.
Молодой дворянин — он рассматривал затейливо украшенные настольные часы с музыкальным боем, изготовленные из бразильского розового дерева; они вызванивали нежную мелодию, поскольку было ровно шесть часов вечера, — снял монокль и повернулся, приветствуя мистера Лиона.
— Уверяю вас, Лион, для меня самого этот визит стал не меньшей неожиданностью. Сегодня вечером я уже должен был находиться в Брайтоне. Но отец велел мне выполнить одно поручение до отъезда.
Мистер Гренвилл вытащил из кармана плаща увесистый кожаный кошелек и осторожно положил его на прилавок, словно бы опасаясь, что содержимое кошелька может запачкать его холеные руки.
— Премного благодарен, — ответил мистер Лион.
Разумеется, он не мог пересчитывать монеты в присутствии сына графа, но, оценив на глаз размер и вес кошелька, решил, что в нем как раз уместилась вся сумма сполна.
