— Иди сюда, — заманивала Изольда, — твоя подружка уже внутри, посмотри!
Неро нерешительно подошел поближе, вытянул шею и спросил:
— Ну, как там внутри?
— Мне страшно! — хныкала Роза. — Выпустите меня, я не хочу уезжать, я хочу остаться здесь, я…
— Заткнись! — строго сказал Неро. — Я хочу, я не хочу, да ты сама не знаешь, чего хотеть. Толстушка, жизнь меняется, и наверняка к лучшему.
Он решительно шагнул к Изольде, позволил взять себя и засунуть в корзинку к Розе. Правда, когда он сидел в корзине и видел божий свет только через плетеную дверцу, когда его, раскачивая, подняли и понесли к машине и когда с ужасающим шумом машина тронулась с места, на душе у него было не так уж и спокойно, что верно, то верно, но разве Неро Корлеоне когда-нибудь выдавал свой страх? Да ни за что! Он прижмется, вздыхая, к шерстке своей подружки и выдержит это долгое-предолгое путешествие. До самого Кёльна-на-Рейне.
Поездка на машине в Германию оказалась сущим кошмаром. Длилась она десять часов и проходила через мрачный тоннель Сен-Готард, мимо рек и вокруг гор, по мостам, висящим над безднами, по долинам; а Неро с Розой сидели в своей корзинке, не понимали, почему их качает и откуда такой шум, горько сокрушались, что ввязались в эту историю, и чувствовали себя несчастными и потерянными. Роза жалобно хныкала потихонечку, напуганная, измученная, сбитая с толку. Неро орал как резаный. Кричать он начал, как только захлопнулась дверца машины, и перестал, лишь когда машина наконец добралась до Кёльна-на-Рейне, а Изольда и Роберт были на грани нервного срыва. Он кричал пронзительно, злобно, требовательно, яростно вопил, что не позволит так с собой обращаться, что хочет наружу, что ему нужно сделать кучку, и в конце концов наложил эту кучку прямо в корзинке.
— Воняет, — сказал Роберт, а Изольда чуть не разрыдалась:
— Они напуганы, ах, мои бедные зайки, держитесь мужественно, все будет хорошо, мои мышатки, моя Розочка, мой принц Неро.
— Принц! — закричал Неро. — Вздор, просто слова. Я хочу наружу, я больше не могу, требую немедленно изменить обращение, иначе последствия не заставят себя ждать. — И он приказал Розе: — Не пищи так тихо, жалуйся погромче, если тебе что-нибудь не но вкусу, пусть не думают, что могут делать с нами что угодно.
И Роза вздохнула:
— Мне так плохо!
Короче, путешествие было ужасное для всех четверых. Роберт нет-нет да и включал магнитолу на полную мощность, чтобы заглушить кошачьи крики на заднем сиденье, а Изольда временами просовывала мягкую прохладную руку в корзину, чтобы утешающее погладить кошачьи головки. С помощью бумажного носового платка она выудила кучку Неро и выбросила ее в окно. Неро, конечно, сделал вид, что кучка Розина, но Роза за всю долгую дорогу сделала только маленькую лужицу на подстилке. Так или иначе, ужас что за путешествие, и, когда добрались до Кёльна, все совершенно обессилели. Но ненадолго.
Пока Роберт перетаскивал из машины в дом багаж и чемоданы с книгами, Изольда отнесла корзину с кошками на кухню, закрыла все двери и выпустила пленников на свободу.
— Вы дома, мои ангелочки, — сказала она, и Неро с Розой осторожно вылезли из корзины. Тотчас перед ними поставили тарелку со сладким сгущенным молоком, показали ящик с бумажными обрезками, чтобы делать пи-пи — «Роберт, принеси земли из сада, чтобы малыши сделали свои дела!» — стало ясно, что тут вполне можно жить. Неро и Роза осмотрели дом. Два этажа, нижний и верхний, на лестницах и в комнатах красивые мягкие ковры, множество таинственных укромных уголков, и они вдвоем забились в самый дальний угол под большой кроватью и наслаждались, слушая, как Изольда, громко причитая, бегает по дому и разыскивает их:
— Куда вы подевались, мои маленькие сокровища?
А маленькие сокровища размышляли о новой жизни, переваривали ужасы путешествия и, прижавшись друг к другу, погрузились в благотворный утешительный сон, от которого пробудились, только когда почуяли поблизости неописуемо вкусный запах. Изольда, лежа на животе возле кровати, подталкивала к ним тарелку с фаршем и овсяными хлопьями.
— Идите сюда, мои зайки, вам нужно поесть, — соблазняла она, и зайки соблаговолили опустить розовые язычки в тарелку и подмели все дочиста.
— Они едят! — радостно воскликнула Изольда, а Роберт пробурчал:
— Конечно, едят, или, по-твоему, от тоски по Италии они объявят голодовку?
«Разумный человек», — снова с благодарностью подумал Неро, почистил шерстку, выпрямился и решил вылезти из-под кровати, чтобы исследовать все остальное.
Тут его ждало разочарование!
Хотя за большими окнами виднелся сад с деревьями, лужайками и кустами, где летали птицы и сновали мыши, наружу не выберешься все окна и двери были плотно закрыты.
— Нет, — сказала Изольда. — Моя деточка некоторое время побудет в доме, а то убежит и заблудится. Позже я разрешу тебе выходить.
«Деточка? — сердито подумал Неро. — Заблудится? Что за несусветная чушь, почему я не могу выйти в сад прямо сейчас, я же не дурак, всегда найду дорогу домой». И он стал царапать дверь на террасу, он требовал и пронзительно мяукал, но добрая Изольда на сей раз осталась твердой и непреклонной.
— Нет, — сказала она, — так дело не пойдет. Сначала ты должен привыкнуть, мой зайчик, а потом уж выйдешь наружу.
Зайчик. Ангелочек. Солнышко. Сокровище. Неро презрительно посмотрел на Изольду и проклял тот час, когда ему взбрело в голову куда-то отправиться с этой ненормальной, в эту дурацкую Германию, где сады за стеклом. Какое неслыханное унижение — сидеть запертым здесь! Что она себе думает, за кого его принимает? Зайчик? Деточка? Черт побери, он Неро Корлеоне, грозное Львиное Сердце из Карлаццо, и он желает незамедлительно выйти наружу, в свои новые владения, и позаботиться о порядке!
Ничего не поделаешь.
Окна и двери оставались закрыты, и Неро погрузился в унылые раздумья. Роза после сытного обеда наложила большую колбаску в ящике с садовой землей, вскарабкалась на белоснежное пуховое одеяло, свернулась клубочком и заснула, громко мурлыча. Изольда стояла перед ней, размышляя, косит ли та, когда закрывает глаза. Она погладила бело-рыжую головку и прошептала:
— Спи спокойно, маленькая Роза, здесь тебя очень любят!
А Неро? Неро рысью носился по дому, вверх-вниз, неспокойный, разъяренный, как Чингисхан в поисках своих диких орд, как Аттила, король гуннов, возжелавший завоевать весь мир, как… ну, в общем, как маленький черный кот, который хочет предупредить новый мир за окнами: «ОСТОРОЖНО! Я ЗДЕСЬ! СО МНОЙ ШУТКИ ПЛОХИ!»
Его час настал уже в первую ночь.
Когда Изольда и Роберт наконец отправились спать и вкривь и вкось, с большими неудобствами, улеглись вокруг Розы, Неро заметил, что одно окно в спальне приоткрыто. Всего лишь щелочка, но… «Погодите, — подумал он, — зайчик-деточка вам покажет, где раки зимуют, засыпайте же поскорее». И когда Роберт захрапел, а Изольда уже вздыхала во сне и видела сто тысяч маленьких кошек, — для которых она добровольно хотела сварить кашу, или ей приказали? — вот тогда Неро прыгнул на подоконник, протиснулся в узкую щель и сел снаружи на оконный карниз второго этажа.
