— Ну Артур, папа сводит тебя в парк, — шепчет мама, — а потом ты пойдёшь в булочную за конфетами. Хорошо?
— Нет хорошо, — говорит Артур, почти уступая уговорам.
Жена поворачивается к нашему старшему сыну:
— Ну дай всё-таки твоих динозавров братику.
— Нет! — ревет Кентен. — Он их грызёт! У моего бронтозавра уже почти весь хвост отъел…
— Хочу ботозавра, — облизываясь, говорит Артур.
Жена пользуется моментом, чтобы исчезнуть.
— Папа, — канючит Артур, — ну дай ботозавра!
Нужно уметь договариваться с детьми. Я поворачиваюсь к Кентену:
— Кентен, ты мог бы сам выбрать…
— Хватит уже! — вопит Кентен, — Хватит ему грызть моих динозавров! Вот я разве жую его плеймобили?
— На, жуй, — говорит Артур, протягивая ему пожарника.
— Видишь, какой он добрый, — говорю я Кентену.
— Он дурак! — кричит Кентен.
Я в шоке.
— Сам дурак! — отвечает Артур.
Я начинаю шёпотом возмущаться:
— Слышишь, Кентен? Ты слышишь, как он говорит? Это ты виноват. Если бы ты не грубил всё время…
Кентен врывается в свою комнату, хватает охапку жёлто-зелёных динозавров.
— На, жри их, жри их!
Артур равнодушно смотрит на них:
— Хочу ботозавра.
— На, забирай! — говорит Кентен. — Зажрись!
Раунд первый. Победитель — Артур. Он хватает бронтозавра. Ну что же, наверное, он уже проголодался. Я весело бросаю:
— Кто хочет чудесного горячего шоколада?
— Я буду чай с молоком, — ворчит Кентен.
— Хочу кака-колу с трубочкой.
Если бы я был матерью семейства, я бы добавил фантазии в серую повседневность. Так всегда делала моя мама.
Я приготовлю на завтрак гренки.
— Посмотришь, как это вкусно! Гренки! М-м-м…
Когда я был маленьким, мама устраивала нам сюрпризы за столом. Например, мог быть обед из четырёх десертов. Мы сегодня начинаем с йогурта с фруктами, затем идёт фруктовый салат, фруктовый пирог с…
Я возвращаюсь к потрескивающим на сковородке гренкам.
— Твои гренки чёрные. Почему? — спрашивает Артур.
— Потому что они хорошо согрелись! — со смехом отвечаю я.
— Потому что они сгорели, — звучит мрачный голос за моей спиной.
У Кентена совершенно нет чувства юмора. В то время как чувство юмора необходимо, чтобы пережить мелкие бытовые неприятности — такие, например, как сгоревшие гренки.
— За стол!
У моих мальчиков не слишком голодный вид. Кентен болтает ложкой в пиале, Артур пускает в кока-коле пузыри через трубочку. Когда я был маленьким, мама часто играла с нами за столом: у неё начинали разговаривать ножи, тарелки. Мы проглатывали второе, не замечая этого. Я беру вилку Артура и говорю тонким голосом:
— О, что я вижу? Целый гренок для меня одной? Я утащу его у Артура…
— Это вилка говорит? — спрашивает Артур.
— Да. Она хочет украсть твой гренок.
— А гренок?
Я изображаю голос гренка:
— Он говорит: «Нет-нет, пусть меня съест Артур!»
— А вилка? — спрашивает заинтересованный Артур.
— Она говорит, что гренок прав и что она отломит кусочек гренка для тебя.
Я втыкаю вилку в гренок.
— Ай! — вопит Артур.
Я подскакиваю:
— Что случилось, малыш?
— Гренок говорит «ай». А вилка?
— Она говорит… Она ничего не говорит. Она спит.
— Надо её укрыть, — отвечает Артур, — салфеткой, а то простудится.
Я задаюсь вопросом, как моя мать делала так, чтобы мы ещё и ели во время игры.
— А теперь ты съешь свой гренок, Артур, а то он остынет!
— Нет. Я его тоже укрою салфеткой. Баю-бай, мой гренок. А что говорит гренок?
Я кричу:
— Слушай, не знаю я! А я тебе говорю: «Ешь, быстро!» А ты, Кентен, перестань дуть на свой чай…
— Ты забыл ситечко, — ворчит Кентен, — теперь там пенка.
— А что говорит пенка? — спрашивает Артур.
Я взрываюсь:
— Пенка говорит…
И вовремя останавливаюсь… Артур и так уже достаточно грубый.
— Ты знаешь, что говорит гренок, папа? — спрашивает меня Кентен. — Он говорит: «Лучше я проведу воскресенье в мусорном ведре».
Раунд второй. По количеству очков победители Артур и Кентен. Я бросаю вызов. И гренок. Я иду бриться. Кентен заглядывает в ванную:
— Когда мы пойдём?
— Куда?
— На выставку динозавров.
Точно, я обещал Кентену, что мы пойдём смотреть на движущихся динозавров во Дворец открытий.
Я бормочу сквозь пену для бритья:
— Сегодня воскресенье — там, наверное, толпы народа.
Кентен тут же тянет плаксивым голосом, которого я не выношу:
— Но ты же обещал, что мы пойдём!..
Я кричу:
— Хорошо, пойдём, пойдём! Тьфу ты, я порезался. Ты можешь оставить меня хоть на две минуты?!
Ну почему я с самого утра кричу? Моя мать никогда не кричала. Она говорила: «Авторитет — во взгляде». У моей матери были чёрные глаза. А у меня голубые.
— Ну что, идём? — спрашивает меня Кентен.
Он уже надел куртку. А Артур держит в руках свой чемоданчик.
— Я еду на поезде к маме.
Не кричать. Я пристально смотрю на обоих и спокойно говорю:
— Нет, сейчас мы пойдём за покупками, потому что нужно кушать.
— Гренки? — с тревогой в голосе спрашивает Артур.
Само собой, Кентен театрально срывает с себя куртку и, всхлипывая, валится на диван.
— Мы никогда не пойдём!
А Артур хочет идти за покупками. Он берёт меня за руку.
— А ты мне купишь соску для кака-колы?
У Артура свои представления о сосках. Он их поливает водой, потому что они липкие, а затем вытирает тряпкой.
