Вдоль стен по всей длине зала, от входа до кафедры, стояли прилавки, оклеенные обоями. Столы ломились под грудами всяких безделушек, пирогов, домашних консервов, вязаных шарфов и перчаток, бетонных стопоров для дверей, кексов с изюмом, цукатами и пряностями, чая, ваз. Можно было принять участие в лотерее, доставать конфеты из мешка с отрубями и играть в «Поймай рыбку». Малыши в форме волчат — младшей дружины бойскаутов — носились между столами, запрыгивали на сцену. И повсюду были дамы в красивых платьях, жемчужных ожерельях, с искрящимися брошками. Дороти наблюдала за тремя дамами на сцене; все они жеманно улыбались викарию. Викарий, очень обходительный, в черной сутане и серых брюках клеш, закончил исполнять «Далилу» и взял чашку с чаем. Испуганный тем, что орда волчат бесилась и вопила на сцене, он поднял чашку над головой, чтобы ее не выбили у него из рук.
— Мальчики, мальчики! — кричал он. — Имейте больше уважения к Господу и этим нарядным дамам!
— Послушай только, как жеманно он говорит! — прошептала Лилли на ухо Дороти. — А какие все нарядные — фу-ты ну-ты!
Дороти окинула подругу в ношеной кофточке и линялых джинсах критическим взором.
— Куда пойдем? — спросила Лилли.
— Я хочу немножко прогуляться одна, — заявила Дороти. — Встретимся через четверть часа. — Не дожидаясь возражений Лилли, она отошла.
Остановилась перед прилавком, на котором были разложены книжные закладки и абажуры, украшенные засушенными цветами и листьями. За прилавком на складном стуле сидела крупная дама в шелковом синем платье и соломенной шляпе. У ее ног стояла корзинка для пикника, откуда высовывал мордочку маленький шпиц. Такие корзинки Дороти видела в фильмах по телику. Обычно они стояли на дне лодки во время речной прогулки, пока мужчина бил веслами по воде, а дама вроде этой возлежала на груде подушек и водила пальцами по тронутой ряской поверхности воды.
Собачонка заворчала, и Дороти попятилась.
— Что тебе показать, милочка? — спросила дама.
Дороти взяла закладку с маками.
— Пять пенсов, — заявила дама. — Настоящие маки! Я сама собрала их в прошлом году в Дорсете.
Судя по внешности дамы, она была из тех, кто печет торты даже тогда, когда ни у кого нет дня рождения. Дороти протянула ей пятипенсовик, и дама положила закладку в бумажный пакетик.
— Ты состоишь в скаутах, милочка? — спросила она, вручая ей пакетик. — Дороти покачала головой. — Чудесная организация. И конечно, там полным-полно симпатичных мальчиков! — Дама отвернулась, чтобы продать другому покупателю абажур: засушенные папоротники под слоем прозрачной самоклеющейся пленки.
Дороти сунула пакетик в карман и огляделась. Через два столика от нее, ближе к распятию, всем желающим предлагали поиграть в «Разбей тарелку». Два младших бойскаута расставляли на полках старые тарелки, чашки и блюда. Мальчишки были тощие, примерно ее лет, в полном скаутском облачении. Даже галстуки у них были скреплены пластмассовыми кольцами. Оба явно гордились своей формой. Третий, бойскаут старшей дружины, стоял чуть в стороне, перед корзиной, доверху наполненной деревянными шарами. На нем были бежевые брюки и рубашка с распахнутым воротом. Судя по его виду, его ни за что не заставишь заправлять галстук в пластмассовое кольцо — даже когда его никто не видит. Волосы доходили до ворота, пряди на затылке завивались. У него были красивые глаза; рот, правда, чуточку широковат, что, впрочем, совершенно его не портило. Мальчик беседовал с пожилой дамой в зеленой шляпе из волокон рафии с огромным букетом роз на тулье. Она то и дело трогала его за плечо и улыбалась жуткими желтоватыми искусственными зубами.
Дороти подошла к ним и бесцеремонно пихнула старую даму локтем.
— Почем шары? — спросила она.
— Голубушка! — прошипела старуха, замахиваясь на Дороти перчатками. — Неужели тебя не учили, что надо говорить «извините»?
— Пожалуйста, миссис Спенсер. — Мальчик вручил старухе горшочек узамбарских фиалок. — Вы выиграли приз за самую красивую шляпу!
Старуха улыбнулась, пригладила волосы и ущипнула красивого мальчика за щеку.
— Как приятно видеть, что у некоторых молодых людей еще остались хорошие манеры! Вот у кого вам бы поучиться, молодая особа! — Она взяла фиалки и затерялась в море цветастых платьев и цветочного аромата.
Мальчик весело улыбнулся Дороти:
— Пять пенсов, симпатичные девочки получают право на дополнительный бросок.
Он протянул ладонь — почти такую же большую, как у ее отца. Мужскую руку. Порывшись в карманах, Дороти извлекла монету и передала мальчику. Он достал для нее шесть деревянных шаров. Один упал и покатился по полу. Мальчик поднял его и, задрав рубашку, предложил:
— Клади сюда.
Дороти положила шары в подол его рубашки и принялась по одному метать их, целясь в старую посуду, которая находилась на расстоянии около шести метров от них. Все ее броски оказались удачными, кроме последнего, — фарфоровая миска, хоть и упала, не раскололась. Мальчик поднял миску, поставил ее на полку и, улыбаясь, повернулся к следующей девочке из очереди.
Дороти легла на спину и закрыла глаза. Она медленно кружилась на карусели на детской площадке их жилого квартала. Дождь кончился; бледные лучи солнца приятно грели лицо. Было тихо, только поскрипывали цепи да днище карусели скрежетало о бетонное основание.
Вдруг скрип прекратился.
— Ты говорила, герлскауты — куча дерьма, — сказала Лилли.
— Ну да, так и есть. Ты уверена, что меня не заставят носить форму? — При мысли о темно-синих юбке и блузке с кучей нашивок Дороти передернуло.
— Да, конечно — если твоя мама напишет записку, что вы бедные и вам не на что ее купить.
— А через месяц можно будет провести ночь на дереве вместе со старшими мальчиками-скаутами, да?
Лилли раскрутила карусель и запрыгнула к ней на круг.
— По-моему, это глупо. Торчать на дереве всю ночь в благотворительных целях — да еще в феврале. Там, наверное, ужас как холодно.
— Если не хочешь, можешь не ходить.
— Я-то не пойду. Меня мама не пустит. — Лилли села. — Говорят, мальчишки там валяют дурака. Упиваются пивом, а потом мочатся, не слезая с платформы. В прошлом году устроили состязание, кто дальше плюнет. Прямо как дети!
Дороти села и принялась тормозить ногой, замедляя ход карусели.
— Правда, он самый красивый мальчик из всех, кого мы видели? — спросила она.
— Кто?
Дороти вынула из кармана бумажный пакетик.
— Закладку хочешь?
Дороти сидела на куче физкультурных матов в комнате собраний скаутской хижины и мастерила эмблему — пустельгу — из старого отцовского носка и вороха куриных перьев.
— Дороти Томпсон, где твоя форма? — Миссис Эванс, вожатая отряда, села на табурет под полочкой с аптечкой. Ее синяя пилотка вожатой была приколота к редким седым волосам, могучую грудь украшал целый ряд значков и нашивок.
